– Прощайтесь! – приказал я, повернувшись к пристани. – Время идет!
Солнце уже почти поднялось над горизонтом, касаясь серебристо-серой реки золотым краем.
Финан не был моряком, поэтому с ним плыл Берг, который, будучи норманном, знал, как управляться с кораблем и пережить бурю. Я предпочел бы взять Финана к себе на «Эдит» – со времени нашего знакомства мы с ним не расставались, но в ближайшие несколько дней нам предстояло воевать тремя отдельными отрядами, поэтому лучше ему постоянно быть среди своих людей.
– Надеюсь, погода будет тихая, – сказал он.
– А мне нужен свежий южный ветер, – ответил я. – Так что молись.
Мой друг коснулся креста на груди.
– Господи, мы мечтали об этом дне многие годы, – пробормотал он.
Я порывисто обнял друга:
– Спасибо, что остался.
– Остался?
– Ты ведь мог вернуться в Ирландию.
– И не увидеть, чем все закончится? – Он усмехнулся. – Иисус милосердный, да еще бы я не остался!
– Это не конец истории, – возразил я. – Я пообещал Этельфлэд позаботиться о ее дочери.
– Господи, ну и дурак! – Финан расхохотался.
– И с Этельстаном еще не все решено.
– Значит, жизнь и дальше не будет скучной, – заметил он. – А я-то уже сокрушаться начал.
– Ступай, – сказал я ему. – Мы отходим.
Эдит тихонько плакала. Я обнял ее. Остальные воины тоже прощались с женами и детьми.
Я погладил Эдит по рыжим волосам:
– Пришлю за тобой.
Наступило время подниматься на борт. Причальные концы были отданы, люди навалились на весла, отталкивая корабли от пристани. Весла застучали, когда их стали продевать в отверстия в корпусе или, как на моем корабле, вставлять в уключины. Указав на первые три банки по левому борту, я велел сделать пару гребков, чтобы направить нос «Эдит» в открытое море. Ренвальд наблюдал за нами с «Ренснэгл», и я помахал ему. Он помахал в ответ. Эдит выкрикивала слова прощания, ее голос почти терялся среди гомона чаек. Нареченный ее именем корабль легонько покачнулся, совершая поворот. Пальцы сжали молот на груди, я помолился, чтобы боги были добры к нам, потом взялся за рулевое весло.
– Все вместе! – скомандовал я. Лопасти весел переместились вперед и замерли над безмятежной водой гавани. – Греби!
И вот три судна вошли в устье, разрезая штевнями спокойную воду. Мы делали долгие гребки, просто направляли суда по фарватеру между вехами. Затем приняли к востоку, навстречу восходящему солнцу. Других кораблей не было видно.
Мы миновали Вороний Клюв – длинный коварный песчаный мыс, охраняющий вход в устье Хамбра, потом повернули на север, и похожий на шепот юго-западный ветерок вселил в меня надежду, что скоро можно будет поднять парус. Люди, уморившиеся на веслах, дерутся не так хорошо, как не уставшие.