Он отпрянул от моей рукавицы, но не издал ни звука. На поясе у него висели пустые ножны, и это подсказало мне, что поп нарушил церковный запрет носить меч.
– Ты священник? – поинтересовался я у него. – Или притворяешься таковым?
– Священник, – буркнул он.
– Но не всегда. Прежде ты был воином.
– И остаюсь им! – бросил Херефрит мне в лицо.
– Человек Этельхельма? – осведомился я, искренне заинтересованный в ответе.
– Я служил лорду Этельхельму, – подтвердил мужчина, – пока Господь не убедил меня, что я достигну много большего в качестве слуги Церкви.
– Набрехал тебе твой Бог! – Я указал на меч, тонкой работы оружие, валяющееся на земле. – Ты был воином, поэтому я дам тебе этот меч, и ты сразишься со мной. – Поп не ответил, даже глазом не моргнул. – Разве не этого хочет твой Бог – моей смерти? Я ведь дерьмо из задницы дьявола, эрслинг Сатаны – ты ведь так меня обзывал? О, еще убийцей священников! Последним прозвищем я, кстати, горжусь. – Он продолжал с ненавистью пялиться на меня, и я подошел на шаг ближе. – Еще ты сказал, что я женат на саксонской шлюхе. И за это, поп, я дам тебе то, чего ты так хотел. Я дам тебе повод. Вот тебе за мою саксонскую жену. – И я врезал ему по той самой щеке, которой касался прежде. Теперь он уже не просто вздрогнул, но повалился на бок, с лицом, залитым кровью. – Только вот повод этот немного запоздал, – издевался я. – Ты что, не дашь мне сдачи? Это единственная война, которую ты получишь!
Херефрит встал и двинулся на меня, но я врезал ему снова, на этот раз по губам, достаточно сильно, чтобы разбить себе пальцы, и слышал, как хрустнули у него зубы. Он во второй раз повалился, и я пнул ему ногой в челюсть.
– Это тебе за Эдит, – сообщил я.
Финан наблюдал за этим с седла и теперь издал стон, как будто я ударил его, а не отца Херефрита.
– Нехорошо ты поступаешь, – укорил ирландец и поморщился, когда поп выплюнул зуб и сгусток крови. – Что, если ему в это воскресенье проповедь читать?
– А я вот как-то не подумал.
– У нас гости, – предупредил Финан, кивнув в сторону юга.
Из форта изливался поток всадников. Брунульф, как я заметил, поскакал им наперехват, и я, препоручив отца Херефрита заботам Фолькбальда, снова взобрался на Тинтрега и поехал к саксам.
Возникло недолгое замешательство, когда рьяные молодые воины из форта принялись искать врага для атаки, но Брунульф велел им убрать оружие. Затем развернул коня навстречу мне. Воин был бледен, смущен и взволнован. Я остановил Тинтрега, дождался Брунульфа, потом посмотрел на небо.
– Рад, что дождь пока не начался, – произнес я, когда он подъехал.