Глаза ее снова затуманились печалью.
– Мой отец, барон Анри де Трейси, уже стар и сильно хворает последнее время, а я его единственная наследница. Однако свою задачу до сих пор не выполнила, хотя очень хочу это сделать.
Женщина еще раз печально улыбнулась, но потом тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли.
– Что это я все о себе да о себе, – спохватилась она. – Поделитесь и вы своими печалями, дорогая. Иногда это помогает.
Жюльетт улыбнулась ей в ответ. Эта милая женщина, живая и непосредственная, очень ей нравилась.
– У меня это случилось в пути, леди, – призналась она. – Монахиням из Редингского аббатства с трудом удалось спасти мне жизнь, и я до конца дней своих стану молиться за них.
Куда и зачем ехала дочь барона Лорэла из далекого северного замка, она объяснять не стала. Да этого и не требовалось. Просто два женских сердца обменялись своей болью и поддержали друг друга. И это стало большим облегчением для обеих.
Когда утром следующего дня путники вновь тронулись в путь, Джеймс Кэмпбелл располагал уже ворохом сведений о предстоящей дороге и был готов ко всему. Барон Фицмартин достаточно просветил его в отношении особенностей положения дел на западе страны и снабдил несколькими советами. И они очень пригодились путникам в дальнейшем.
Одним из дельных советов барона было переодеть даму в мужской костюм.
– Места у нас тут диковатые, и путешествующая женщина, тем более такая молодая и привлекательная, с одним лишь только сопровождающим может вызвать нездоровый интерес у особо отчаянных искателей приключений, – усмехнулся барон. – Двое мужчин привлекут куда меньше внимания.
Леди Мо горячо поддержала супруга – как она сама об этом не подумала? – и приняла в преображении гостьи живейшее участие. Результаты ее усилий превзошли все ожидания. А сама Жюльетт много раз потом благодарила в душе добросердечных супругов.
Продвигаясь на север извилистыми путями и старательно обходя места, где их могла подстерегать опасность, путники приблизились к высоким холмам, скорее похожим на горы. Их слоистые, изрезанные всеми ветрами каменные шапки высоко вздымали свои многочисленные острые вершины, создавая ощущение первозданной, дикой и опасной красоты. Потом дорога и вовсе втянулась в ущелье и горы встали уже с двух сторон, кое-где угрожающе нависнув над головой путников.
– Ух ты! – присвистнул Кэмпбелл, оценивающе оглядывая стиснувшие каньон стены, – ярдов на сто двадцать поднимаются, не меньше.
Потом добавил, взглянув на побледневшую Жюльетт:
– Но вы не бойтесь, госпожа, следов падения осколков не видно нигде. Эти каменные стены достаточно прочны, будто… ну, будто стены Тонбриджа.