Между тем законный муж осужденной актрисы, Б. Горбатов, счел за благо вычеркнуть ее из своей жизни навсегда. За все время, пока она находилась на Лубянке, он не принес ей ни одной передачи. А как только ее отправили в лагерь, он тут же выселил мать Окуневской из своей квартиры, а дочь от первого брака поспешно выдал замуж. А вскоре и сам женился на актрисе Театра сатиры Н. Архиповой. Правда, прожил он с новой женой недолго: в 1954 году, в возрасте 42 лет, он умер от инсульта. (Н. Архипова после этого вышла замуж за актера Г. Менглета и счастливо живет с ним до сих пор).
В том же году из лагеря была выпущена на свободу и Окуневская. Алексей остался в лагере. Судьба его сложилась трагически: освободившись через какое-то время, он умер от туберкулеза в Тарту. Там его и похоронили.
Вернувшись в Москву, Окуневская поселилась на Арбате у своей, уже замужней, дочери. (Ее бывшую квартиру теперь занимали двое актеров Театра сатиры). Она сама вспоминает о тех днях: "Я не узнала Москву: пьянство, разврат..."
Между тем первым, кого она встретила в Москве, был Петр Алейников, с которым она когда-то снималась в кино. Вот как она описывает ту встречу: "Бегу однажды домой, а навстречу - Петя Алейников. Он совершенно остолбенел, и из чудных, необъяснимых его глаз - если бы такие глаза были на изображениях Христа, то верующих стало бы на много миллионов больше полились слезы. Потом опомнился, потащил меня в соседнюю шашлычную. "Мне, говорит, - сейчас пить нельзя, а ты пей и ешь. Что ты хочешь?" Зовет официанта и заказывает все меню. Вот таким был Петя".
После освобождения из лагеря Окуневская устроилась работать в Театр Ленинского комсомола. Однако там ей доставались второстепенные роли. "Травить меня стали еще сильнее, чем до ареста. Порой я думала, что лучше бы осталась в лагере, там было даже легче. Главному режиссеру запрещали давать мне главные роли в театре", - вспоминает Окуневская.
А в скором времени Окуневскую и вовсе уволили из театра. Как она сама призналась, в этом был замешан ее давний недруг и друг Горбатова Константин Симонов.
Татьяна Окуневская вспоминает: "Он вообще мне массу гадостей сделал. Чего стоит одно его стихотворение про меня, посвященное другу - Горбатову. Смысл там такой: с кем ты жил, она никогда не работала, только ела и пила".
Чтобы не быть голословным, приведу мнение противоположной стороны сына К. Симонова Алексея. Вот его слова: "В своих воспоминаниях Татьяна Окуневская употребила весь свой талант на создание о себе легенды. Для легенд нужны ангелы и монстры. В ангелы она, разумеется, выбрала себя, а роль монстров отвела своему предпосадочному мужу Борису Горбатову и Симонову: потасканные мерзавцы, трусы и злопамятные негодяи, а Горбатова она и в сутенеры записала бы, если б не тень, которую подобное заявление бросало на ее ангельский лик. Мне было тринадцать, когда умер Горбатов, но даже то, что я о нем помню, говорит, что это ложь. Дети, которых за год до его смерти родила ему другая женщина, их достоинство, доброта, душевная щедрость - свидетельство хорошей породы. Но я о Симонове. Из многих мерзостей самая скверная в "мемуарах" та, что якобы по навету Симонова Окуневская после возвращения из лагеря была выкинута из Театра Ленинского комсомола, что Симонов отрезал ей путь назад, в кино, в искусство. Свидетелей нет. Ее слова - против моих. Я еще добавлю ей аргумент. Отец редко кого ненавидел. Ее - ненавидел. И оставил о том недвусмысленное свидетельство. Оно напечатано в "Стихах 54-го года". Называется "Чужая душа".