Падал крупный, задумчивый снег. Хлопья летели, казалось, из самой глубины неба. За снежной стеной угадывались массивные черные колонны Исаакиевского собора, очертания здания Сената, пустой камень статуи Медного всадника. За мостом Лейтенанта Шмидта затарахтел грузовик. Травкин и Костылев увидели стоявших в кузове полураздетых людей. Их волосы развевались на встречном ветру, подрагивали, словно приветствуя встречных, руки и головы. Мертвые руки и головы — грузовик вез трупы. Иван Васильевич вытащил из кобуры пистолет и выстрелил. Грузовик затормозил, и из его кабины вышел опухший от голода шофер.
— Брезент у тебя сполз. Давай вместе людей укроем, — предложил Иван Васильевич водителю.
На Среднем проспекте Травкин и Костылев зашли в один небольшой дом, в другой. Везде было пусто, многие квартиры стояли открытыми. Наконец, в третьем доме на втором этаже, посветив фонариком, увидели на полу какую-то зашевелившуюся груду тряпья. Костылев поднял край одеяла и увидел двоих детей. Старшему было лет шесть, младшей — годика четыре.
— Где мама? — спросил Иван Васильевич.
— Мамочка в кроватке лежит, — ответил старший.
На узкой железной кровати лежала не женщина, а какая-то высохшая мумия. Видно, женщина старалась побольше отдать детям, надеясь, что хоть они выживут. Теперь, с приходом Травкина и Костылева, ее надежда исполнялась. Детей предстояло отвести в детприемник, где их подпитают, подлечат и отправят на Большую землю.
— Слышь, ты сам их отведи, — проговорил Травкин, обращаясь к военкому. — Я не могу, все своих представляю…
Но такими были лишь отдельные задания. Время командованием выделялось главным образом на основное — ремонт и учебу, о чем свидетельствуют записи Травкина.
17 февраля. Целый день проходила командирская учеба. Отрабатывали на приборах приемы торпедной стрельбы. Приятно: я ни одной атаки не сорвал. По вычерченным графикам все торпеды попали в цель.
23 февраля. День Красной Армии. Обязательство выполнили — ремонт корабля закончен.
24 февраля. Телеграмма от жены: «Прибыли в Ульяновск. Мать умерла в дороге. Бабушка отстала от поезда в Горьком. Я отморозила ноги, предлагают ампутировать обе ступни. Жду твоего согласия. Дети живы и здоровы. Целую. Лида». Холодный пот выступил на лбу. Пошел за советом к полковнику медицинской службы Тихону Алексеевичу Кузьмину. Мы его все уважаем. Знает дело, заслуженный врач РСФСР. Выслушал меня и продиктовал телеграмму Лиде — целую инструкцию, как и что делать. Все меры принять, но ноги сохранить!
26 февраля. Отрабатываем организацию службы на корабле. Проводим одиночные, частные и общелодочные учения. Люди не жалеют сил, чтобы довести до совершенства свое мастерство и общую слаженность экипажа. Провели собрание личного состава. Воля экипажа едина — скорее в бой, скорее отомстить врагу за страдания ленинградцев!