— Да, говорят. Птичка на хвосте принесла, что невеста и ее свидетель вчера утром чуть не сдались вам, но что‑то их спугнуло. Ты не знаешь, что?
— Нет, — солгал Траск. — Понятия не имею.
— Если тебе понадобится помощь, только свистни. Все равно с автоугонщиками мы в ближайшее время не разберемся, и я мог бы уделить немного времени младшему братишке.
— Буду иметь в виду. Надо нам как‑нибудь в ближайшее время вместе пообедать. Ввести друг друга в курс дела.
— Неплохая мысль. Завтра я тебе позвоню, и мы договоримся, когда встретимся. Слушай, у меня тут срочные документы…
— Ясно. Значит, до завтра. — Траск нажал отбой и стал смотреть на мерцающую янтарную жидкость в стакане, по‑прежнему стоящем перед ним.
Всего один глоток… Уж он точно не повредит!
Траск оттолкнулся от стола и взял стакан. Подошел к раковине и решительно вылил туда виски. Из слива запахло жженым дубом и карамелью.
Он не знал, чем занимался его брат в день, когда убили Роберта Мэллори, но был уверен, что Верджил солгал о поездке на рыбалку с Таем Миллером.
Непонятно, почему он лжет… Чтобы создать себе алиби? Но для чего? А может, он хочет обеспечить алиби Таю Миллеру, своему дружку и бывшему подельнику?
Так или иначе, необходимо выяснить, где Верджил был на самом деле в день убийства Мэллори.
Чего бы это ни стоило.
Мама умерла — на нее наехал грузовик с испорченными тормозами. Теперь Тара — хозяйка в доме, по крайней мере, настолько, насколько на такое способна одиннадцатилетняя девочка.
В этом году у нее начнется средняя школа, и мама собиралась вместе с ней пойти на собрание. От папы толку мало; он обычно только ворчал, слушая учителей, и говорил, что «нельзя так баловать юнцов» и «я в ваши годы целыми днями работал в поле, надо мне было в школу или нет».
Тара встала с маминой кровати и, подойдя к окну, стала смотреть на дом напротив, на той стороне улицы. По словам отца, там поселились новые жильцы, семья по фамилии Стайлс. Папа служил в Корпусе морской пехоты с капитаном Стайлсом;
по его словам, он был «хоть и чертовым офицером, но неплохим человеком».
То есть слово «чертовым» отец тогда не сказал. Мама не любила, когда кто‑то ругается и богохульствует. Тара злилась на маму за то, что та погибла перед самым началом шестого класса, но по‑прежнему жила по маминым правилам.
Из дома напротив вышел мальчик. Высокий, худой, с темными волосами, падавшими на лоб, и брекетами на зубах, которые блеснули на солнце, когда он что‑то спросил у проходившего мимо отца.
Тот рявкнул в ответ, и Тара невольно поежилась, хотя не могла разобрать, что он ответил. Мальчик понурил голову. Его отец вошел в дом и захлопнул дверь.