Судзуки стоял рядом с мертвым зверем, не испытывая радости от победы. Ему, как в детстве, хотелось плакать от жалости к тигру.
Тишина стояла и наверху.
— Великий Будда, этого не может быть, — прошептал один из самураев, — он расправился с тигром, как со слепым котенком. Это не человек!
Не отвечая, Санхэй крикнул воинам, чтобы те разогнали толпу, а затем, обратившись к гостям, повелительно произнес:
— Друзья, я прошу вас пройти в дом.
Никто не возражал. Оглядываясь на одинокого ниндзю, стоящего над поверженным зверем, самураи ушли.
Санхэй в сопровождении воинов подошел к яме:
— Послушай меня, Судзуки. Я знаю, ты гордый и смелый человек. Не в моих правилах отпускать пленного ниндзю, но было бы обидно, если бы ты умер после победы над тигром. Я хочу сказать тебе, что вас предал Гомикава. Он послал ко мне человека с требованием заплатить за свою жизнь. Гомикава сказал, что ниндзя из вашего клана готовятся убить меня…
— Он сам заплатил за твою голову…
Санхэй на мгновение замер:
— Это правда, Судзуки?
— Да, Санхэй, наш клан служит Гомикаве… — Хитрая, подлая лиса. Нечто подобное я и думал… Ты будешь жить, Судзуки, и ты убьешь Гомикаву!
Судзуки склонил голову в знак согласия.
* * *
Гомикава слыл самураем просвещенным. В юные годы он изучал не только воинские искусства, но и музыку, стихосложение, живопись. Да и сам Гомикава считал, что лучше его в Японии никто не владеет мастерством и изысканностью чайной церемонии. В саду его замка «чайный» домик занимает центральное и самое видное место.
Даже бродячие актеры кукольного театра всегда могли найти у знатного самурая достойное отношение, приют и ночлег.
В отличие от многих жилищ самураев-даймё, построенных в традициях древней японской архитектуры из дерева, замок Гомикавы был каменным.
Большое количество комнат, залов, переходов и всевозможных помещений делало замок похожим на огромный лабиринт. Правда, все это было как бы игрушечным и непостоянным. Время от времени весь внутренний интерьер в доме самурая полностью менялся. Там, где раньше были комнаты, появлялись коридоры или залы. Двери, стены, перегородки исчезали в одном месте и появлялись в другом. Делалось это с помощью конструкций скользящих дверей и стен. Они изготовлялись из деревянных решеток, оклеенных с наружной стороны рисовой бумагой, пропускающей свет. Внутренние же скользящие перегородки оклеивались плотной, задерживающей свет бумагой с обеих сторон.
Убранство комнат было более чем скромным. Пол застилался ковром из рисовой соломы — татами, на котором несколько подушек для сидения и небольшой столик составляли обычную мебель. Даже жаровня с углями или очаг для обогрева устанавливались не везде. В холодное время года можно было продрогнуть не только в хижине крестьянина, но и в замке даймё.