Он вскочил и поспешил вниз. Торопиться мне было некуда, и я лениво побрел следом. Я уже понял, что в «Канове» куда ни ткнись, повсюду сад. Не знаю, кто протирал пыль с листвы и подметал территорию не меньше чем в тысячу акров, но прибрано было на славу. Вокруг главного здания отеля располагалось несколько павильонов и крытый бассейн с горячими источниками. Все это было окружено рядами кустов, газонами и клумбами, а в тридцати ярдах от входа работали три внушительных фонтана.
То, что они называли павильонами, на самом деле было полноценными жилыми корпусами, со своими кухнями и прочим. Как я понял, за соответствующую цену они обеспечивали лучшее убежище от любопытных глаз.
Назывались они по округам Западной Вирджинии. Два из них, «Покахонтас» и «Апшур» находились всего в ста ярдах друг от друга и соединялись парой дорожек, петляющих между клумб и деревьев. Их и предоставили Пятнадцати, то есть десяти, мэтрам. Номер 60, который дали нам с Вульфом, находился в «Апшуре».
Я беззаботно шагал по дорожке. Вокруг было на что посмотреть, если, конечно, вам по душе природа: розовые соцветия на кустах, которые Оделл назвал горным лавром, журчащий тут и там под деревянными мостиками ручей, какие-то деревья в цвету, птички, что-то вечнозеленое и тому подобная чушь. Ничего не имею против, надо же как-то использовать все это загородное пространство, так пусть уж растет что-нибудь, но разве можно это сравнить с настоящей жизнью где-нибудь на Таймс-сквер или на Центральном стадионе Нью-Йорка!
Ближе к центру, там, где находились павильоны, и особенно вокруг главного здания и горячих источников было чуть веселее. Люди приезжали и уезжали на автомобилях и верхом, а иногда даже шли на своих двоих. Большинство тех, кто шли, были негры в униформе «Кановы»: черных бриджах и ярко-зеленых куртках с большими черными пуговицами. Шныряя по дорожкам, они порой сверкали улыбками, но на людях их лица сохраняли серьезно-озабоченное выражение.
Я добрался до «Апшура» в шестом часу. Номер 60 находился в дальнем конце правого крыла. Осторожно открыв дверь, я тихонько прокрался через прихожую, дабы не разбудить малютку, но, войдя в комнату Вульфа, обнаружил ее пустой. Три окна, которые я, уходя, приоткрыл, были заперты, вмятина на постели не оставляла никакого сомнения насчет того, кто в ней спал, а одеяло, которым я его накрыл, висело в ногах. Я выглянул в прихожую: шляпы не было. Я зашел в ванную и, злой как черт, принялся намыливать руки. За десять лет я привык с уверенностью ожидать, что Ниро Вульф, как и Статуя Свободы, находится там, где я его оставил в прошлый раз. Ну разве что дом сгорит. Я расстроенно представлял, как он порхает бабочкой вокруг этого итальяшки-сосисочника в надежде полизать ему ботинки.