— Вы входили в банкетный зал?
— Нет.
Вульф размеренно погрозил ему пальцем.
— Мистер Уиппл, позвольте заметить, что правда почти всегда хороша, ложь порою великолепна, но смесь того и другого отвратительна.
— Я не сказал ничего, кроме правды.
— Раньше вы говорили другое. Но почему, раз убийца не цветной?
— Потому что я зарекся вмешиваться в дела высшей расы. Будь он цветным, я бы не стал покрывать его. Цветным не следует позорить цвет своей кожи, пусть этим занимаются белые. Видите, чего стоят ваши выводы.
— Но, сэр, это не опровергает моих выводов, а только показывает, что вы со мной согласны. При случае мы обсудим это как следует. Значит, вы умолчали об увиденном, считая это делом белых и зная, что, рассказав об этом, вы накличете на свою голову неприятности.
— Еще какие неприятности. Вы житель Севера...
— Я человек. По крайней мере, я стараюсь им быть. Вы антрополог, вы изучаете меня. Вы надеетесь стать ученым. Дайте мне обдуманный ответ: насколько вы уверены в том, что убийца был белый?
Уиппл задумался.
— Совсем не уверен, — признался он через минуту. — Жженая пробка даст тот же эффект и на светло-коричневой коже, и даже на темной. И, конечно, любой может надеть черные перчатки. Но я уверен и насчет жженой пробки или чего-то подобного, и насчет перчаток. К чему скрывать золото под позолотой? Поэтому я заключил, что это был белый, но, конечно, не могу утверждать с уверенностью.
— Ваш вывод представляется обоснованным. Что он делал, когда вы увидели его?
— Поворачивался от ширмы. Он заметил меня по чистой случайности, он не мог ничего услышать. Дверь открывается бесшумно, и я лишь чуть-чуть приоткрыл ее, а из гостиной даже через закрытую дверь доносилось громкое радио.
— Он был одет в ливрею «Кановы»?
— Да.
— А волосы?
— На нем было ливрейное кепи, оно скрыло его затылок.
— Опишите его, рост, вес...
— Он был среднего роста, навскидку пять футов и восемь-девять дюймов. Вес примерно сто пятьдесят пять — сто шестьдесят фунтов. Я не присматривался. Я сразу увидел, что он вымазал себя жженой пробкой. Когда он поднес палец к губам, я решил, что кто-то из гостей задумал розыгрыш, и предположил, что услышанный мной грохот был оттого, что он сдвинул ширму. Пока он поворачивался, я закрыл дверь и ушел.
— Он поворачивался к столу?
— Я бы сказал, к двери на террасу.
Вульф поджал губы. Затем разомкнул их:
— Вы решили, что это какой-то гость задумал розыгрыш. Если бы вы пытались опознать его, на кого бы вы указали?
— Я не знаю.
— Право, мистер Уиппл, я только стараюсь получить основные приметы. Череп вытянутый или круглый?