По-видимому, она начинала понимать. Внутри нее назревал катаклизм. Ее лицо скривилось, от носа к губам пролегли складки, щеки покраснели, подбородок задрожал. Назревали нешуточные рыдания. Она старалась сдержаться, но внезапно поняла, что не сможет, повернулась, бросилась к двери, проскользнула в нее и исчезла. Это вернуло к жизни Толмана. Не тратя времени на прощания, он выбежал в открытую дверь и исчез следом.
Мы с Вукчичем переглянулись. Вульф вздохнул.
Шериф решил, что настал его черед.
— Вы, конечно, умный тут и все такое, но, будь я Барри Толман, вы бы не уехали ни полуночным, ни другим каким поездом, пока не прояснили кое-какие детали.
Вульф кивнул и проворчал:
— Всего хорошего, сэр.
Шериф вышел и с такой силой хлопнул дверью, что я подскочил на месте.
— Дергаюсь, как червяк на крючке, — вздохнул я, опускаясь на стул. Вукчич тоже сел. Вульф поднял на него глаза.
— Ну что, Марко, пожелаем друг другу доброго утра? Ты ведь за этим пришел?
— Нет. — Вукчич запустил пальцы в свою шевелюру. — Так вышло, что я действую в интересах дочери Беррэна, и когда она решила съездить в Куинби — город, где находится тюрьма, — то мне и пришлось везти ее. А они не дали ей увидеться с ним. Если б я знал, что ты уже нашел доказательства его невиновности... — Он встряхнулся. — А кстати, что это за доказательства? Если не секрет.
— Я не знаю, секрет или нет. Мне они больше не принадлежат. Я передал их властям, вот пусть они и решают, обнародовать их или нет. Я тебе одно скажу, и это не секрет: я еще не ложился.
— Совсем?
— Совсем.
— Ты нормально выглядишь, —проворчал Вукчич. Он снова провел рукой по волосам. — Послушай, Ниро. Я хочу тебя спросить. Вчера вечером к тебе приходила Дина, так?
— Да.
— Чего она хотела? Если, конечно, ты вправе сказать мне это.
— Сам рассуди, вправе ли я. Она назвала себя особенной женщиной и сказала, что считает, будто ты считаешь, что я подозреваю тебя в убийстве Ласцио. — Вульф скривился. — И похлопала меня по плечу.
— Чертова дура! — рассердился Вукчич.
— Не спорю. Но очень опасная дура. Хотя, конечно, полынья опасна лишь тем, кто выходит на лед на коньках. Это не мое дело, Марко, но ты первый начал этот разговор.
— Знаю, что я. Но какого дьявола она решила, что я считаю, будто ты подозреваешь меня в убийстве Ласцио?
— Ты не говорил ей этого?
— Нет. Она сказала, что я так говорил?
Вульф покачал головой. — Прямой дороге она предпочла окольные тропы. Хотя она поведала, что ты рассказал ей о моих вопросах про радио и танцы.
Вукчич мрачно кивнул и надолго замолчал. Затем он встряхнулся: