Женщина таращится в пустоту.
Галлахер уже собирается уходить, но останавливается как вкопанный, пораженный увиденным, и оборачивается.
В витрине автоматически погасли огни, и манекен остался стоять без движения в темноте. Он заинтригован тайной ее неподвижности. С какой стати ей там стоять, если рабочее время истекло? Почему она не поворачивается и не уходит из витрины домой? Что-то удерживает ее во тьме. Она застыла, замерла, словно под воздействием чар. Он подходит к двери магазина, дергает ее. Заперто. Когда он возвращается к витрине, ее нет. Все еще озадаченный, он заходит за угол магазина и вдалеке в переулке видит девушку под дождем. Она исчезает. Он ищет ее, но тщетно. Заходит в ночное кафе перехватить чашечку кофе. Оказывается, она здесь — девушка из витрины. Сидит, не шелохнувшись, не шевелясь, безмолвно, в одиночестве, перед ней дымится чашка кофе, из которой она отрешенно отпивает. Он сидит на соседнем стуле и заговаривает с ней. Она не обращает на него внимания. Тогда, чтобы привлечь ее внимание, он начинает вытворять мелкие фокусы с монетами, картами и платками. Ему удается вызвать у нее улыбку, смех и, наконец, она начинает говорить.
— Что вы делаете в этой промозглой витрине? — спрашивает он.
— Такая работа, — отвечает она.
— Но как вы это переносите? — настаивает он. — Ни на минуту нельзя шелохнуться — и так целыми часами и днями! И никто не знает, жив ты или мертв!
— Иногда я и сама не знаю, жива я или мертва, — говорит она.
— Это недопустимо, — говорит он. — Красивым женщинам негоже простаивать за стеклом. Им надлежит находиться в гуще жизни, двигаться, действовать!
— Предпочитаю вообще не шевелиться, — говорит она. — Стоит что-то предпринять, как начинаются промахи. Если стоишь неподвижно, никто тебя ни за что не осудит.
— Вы определенно нашли себе работенку по вкусу, — замечает он, изумленно глядя на нее. — Долго вы этим занимаетесь?
— Год.
— И сколько еще собираетесь?
— Года два. Пять лет, десять. Не знаю.
— Почему вы остались неподвижно стоять в витрине, когда выключился свет? — спрашивает он.
— Мне некуда идти, — отвечает она.
— Но у вас наверняка есть где-то комнатушка?
— Да, но я не вхожу в нее, пока не почувствую смертельную усталость. Только тогда я сваливаюсь в постель, не чувствуя, какая она крошечная и тоскливая.
Она поворачивается к нему.
— А как случилось, что вы простояли там столько времени и раскусили меня? Куда вы шли и зачем?
— Мы товарищи по несчастью, — говорит он. — Я собственноручно уволил себя с работы. А почему бы вам не последовать моему примеру? Мы могли бы поплакаться друг другу в жилетку и назавтра начать жить со свежими силами!