— Одно движение — и я пристрелю тебя! — крикнул Джексон Вудхаллу. — Ты же дал обещание!
— Хорошо, я сдержу сто, — буркнул Сэм.
— Так будет лучше для тебя! А теперь слушай меня. Видишь высокое дерево в полумиле отсюда — дерево, похожее на кипарис? Подъезжай туда с тремя своими друзьями. Ровно с тремя, не больше! И я тоже подъеду зуда с парой друзей — нас тоже будет ровно трое. И мы проследим за тем, чтобы всё произошло справедливо и по правилам. — Он повернулся к Бэниону: — Это устроит тебя, Уильям?
— Мы же уже договорились о том, что всё произойдёт именно так. Офицеры обычно не проводят поединки подобным образом, но, поскольку ты сказал, что всё должно происходить именно так, то я согласен.
Билл Джексон посмотрел на участников совещания.
— А вы все оставайтесь здесь. Мы, люди из штата Миссури, должны уладить это дело в своём кругу. И так, как мы считаем нужным. Это не должно никак вас касаться. Это наше внутреннее дело.
Место возле дерева, на которое указал Джексон, использовалось для поединков на протяжении уже тридцати лет. Солнце светило так, что оно не давало преимущества ни одному из соперников.
Джексон привёл с собой землевладельца из Миссури по имени Диллон и самого Калеба Прайса — богатого джентльмена из Огайо, который был назначен старшим одной из колонн.
— Я не хочу, чтобы это дело превращалось в яблоко раздора между нами, — сказал Калеб. — Сам я северянин, но мне понравилось, как вёл себя майор Бэнион. К нему с самого начала относились не совсем справедливо. Поэтому сейчас всё должно быть совершено по справедливости.
— Мы за этим проследим, — угрюмо проронил Диллон.
Он был хорошо вооружён — точно так же, как и все остальные секунданты. Вместе с Вудхаллом пришли Келси и Саймон Холл — старшие над ещё двумя колоннами переселенцев, и молодой Джед Уингейт. Его Вудхалл позвал специально. Из-за такого состава секундантов получилось так, что личная вражда Бэниона и Вудхалла невольно затронула весь караван переселенцев.
— Пусть ваш боец разденется до пояса, — обратился Джексон к секундантам Вудхалла. — Когда начнётся бой, то все секунданты должны оставаться на местах. Никто не имеет права вмешиваться в схватку. Тот, кто посмеет нарушить эти правила, будет застрелен. Вам всё ясно, джентльмены?
— Да, мы всё поняли, — кивнул Келси.
— Тогда будем все вместе следить за порядком и правилами, — заключил Джексон и отступил на несколько шагов назад.
Противники начали сходиться в поединке, не было никакого ринга, никаких судей, никого, кто считал бы время схватки. Никто не определял ни количества раундов, ни их продолжительности. Двое мужчин просто сходились лицом к лицу, готовые драться. Их побуждало к схватке самое древнее и самое острое чувство на свете — соперничество из-за женщины.