Из своего фургона показалась Молли Уингейт. Она была прекрасна, но совсем не выглядела радостной. Её лицо было лишено румянца, выглядело бледным и спокойным. На ней было белое подвенечное платье. Оно было украшено кружевами, которые миссис Уингейт сохранила от своего собственного подвенечного наряда и пришила к платью дочери. Если бы кто-то увидел её сейчас, то он сказал бы, что Молли Уингейт была самой прекрасной невестой из всех, кому доводилось идти под венец на этих диких территориях. Единственное, чего у неё не хватало — это букета цветов. И сейчас её мать протягивала ей этот букет, составленный из голубых колокольчиков, незабудок и горечавок, собранных возле Индепенденс-Рок.
Но невеста даже не взглянула в сторону букета. В наступившей тишине громко прозвучал голос девушки:
— Вы говорите, что правительство временное? О чём же тогда вы вообще говорите, преподобный отец? Вы что же хотите, чтобы я временно вышла замуж? И я должна временно отдать своему супругу всё, чем я обладаю? И чья же брачная клятва будет временной — моя или моего мужа?
— Ну, ну, дорогая! — начал было привычно успокаивать преподобный Генри Доак.
И тут Джесси Уингейт вметался в разговор, спросив:
— Что ты имеешь в виду, Молли?
Миссис Уингейт смертельно побледнела.
— Я имею в виду следующее, — произнесла Молли громким голосом, который выдавал её волнение. — Я не собираюсь ни за кого выходить замуж на временной основе! Почему вы не сказали мне с самого начала, что всё было задумано таким образом? И почему я сама об этом не подумала?
Как только я могла забыть об этом... Разве, когда я выхожу замуж, меня не должны поддерживать законы, общественный порядок, все общественные традиции и правила, поддерживать существующие обычаи? Нет? Но если всего этого нет, то, значит, у меня вообще ничего нет! Я хотела, чтобы меня поддерживали и за мной стояли законы, традиции, обычаи. Ведь у меня же больше ничего нет и не может быть. А теперь, оказывается, всего этого тоже не имеется. И вы уговариваете меня временно выйти замуж! Временно! О Боже, как же это ужасно! Выходит, что после этой свадьбы у меня не было бы ничего, на что я могла полагаться, на что я могла бы опираться — вообще ничего!
Джесси Уингейт, миссис Уингейт и преподобный Генри Доак стояли словно громом поражённые, молча уставившись на Молли.
— Вы просто стоите, как статуи, и всё! — истерично воскликнула Молли, обращаясь к своим опешившим родителям. — И не желаете защитить свою собственную дочь! — Её физическое влечение к одному мужчине и столь же сильное чувство ненависти к другому, предназначенному ей сейчас в супруги, доводили Молли буквально до умоисступления. — Получается, что я должна думать за вас в этот самый важный час моей жизни. Ведь решающий час приближается — он уже совсем близко. Но нет, я не выйду замуж таким образом! Даже не надейтесь! Нет, никогда! Нет, нет!