Но радости не было.
Неожиданно для себя он плеснул в стакан воды и поднес к губам пленницы.
— Пей!
На безжизненном лице девушки ничего не изменилось, потрескавшиеся губы по-прежнему сжимались в упрямую линию.
— Я пробовал кормить ее, — вновь подал голос Израэл, — но не смог даже рта разжать.
Вийон молча подсунул ладонь под холодный затылок и, приподняв голову пленницы, ткнул стаканом ей в губы. Ничего. Он надавил сильнее, стекло стукнулось о плотно сжатые зубы.
— Дрянь! — Вскипел граф. — Пей, иначе я выбью тебе все зубы.
Лекарь поежился, но на девушку угроза не возымела никакого действия.
— Вот ведь стерва, — ярость обожгла бешеной волной.
Любое сопротивление будило в нем зверя. Рука со стаканом уже готова была разорвать маленький сжавшийся рот, лишь бы влить в него хоть каплю, но неожиданно Вийон отступил.
— Нет! — Он решительно замотал головой. — Ты не заставишь меня себя убить. Так ты хочешь меня одолеть? Не выйдет!
Вийон присел на край и, подтянув неподвижное тело, положил голову девушки к себе на колено. Пальцы жестко сжали впавшие щеки, заставляя рот приоткрыться.
— С кем ты вздумала тягаться, — на лице графа прорезалась довольная улыбка, — ничего у тебя не получиться.
Стакан в его руке наклонился и чуть-чуть плеснул в узкую щель. Дернулась жила на шее, пропуская первый глоток.
— Вот так-то, — забурчал Вийон.
Эта маленькая победа, по непонятной причине, вдруг обрадовала его не меньше, чем триумф на прошлогоднем турнире, когда он выбил из седла гранда Ренье.
Граф аккуратно влил в приоткрытый рот еще один глоток.
— Осторожно, — его плеча коснулась рука лекаря, — не давайте ей много. Лучше попробуйте накормить ее супом.
Напоминание о том, что он возится с пленницей, как заботливая сестра милосердия, кольнула раздражением. Захотелось вскочить, грохнуть что-нибудь об пол так, чтобы осколки полетели в разные стороны, но Вийон сдержался. Хрустнул зажатый в его ладони стакан и по стеклу побежала трещина.
— Давай миску. — Не глядя, он протянул руку.
Израэл суетливо схватил тарелку, подставляя ее поближе.
Зачерпнув наваристую жидкость, граф аккуратно поднес ложку к потрескавшимся губам девушки. Та по-прежнему лежала без движения, не подавая никаких признаков жизни.
— Ладно, — Вийон уже привычным движением разжал ей рот, — не хочешь сама, буду кормить тебя силой.
Ложку за ложкой граф вливал бульон, всматриваясь в бледное лицо. Сейчас никто бы не назвал эту девушку красивой. Маска смерти никого не красит. Засаленные, спутавшиеся волосы, торчащие скулы, заплывший кровоподтеком глаз. Она должна была бы вызывать жалость, но жалости не было. Он скорее испытывал удовлетворение и гордость за нее, так словно она сражалась на его стороне и не сдавалась.