— Полмиллиона, — сказал он Рамусу.
Гвинейский пограничник на несколько секунд застыл в легком ступоре. Власов понял — перед глазами Рамуса сейчас бешенным калейдоскопом проносилась вся его жизнь.
— Договорились, — сказал Рамус.
Пришло время калейдоскопа перед глазами Власова. Трудно сказать, догадался пограничник о чувствах российского полковника, или нет, но они ударили по рукам.
— Когда я получу свои деньги? — спросил Рамус.
— Вот об этом я сейчас пойду разговаривать…
Власов снова связался с генералом:
— Они согласились на миллион. Когда я смогу передать агенту деньги?
— Тогда, когда они предоставят нам аэродром, — ответил генерал.
— Половину он требует в качестве аванса сегодня-завтра.
— Я сейчас же займусь этим вопросом, — заверил Лихой.
— Как мы сможем доставить сюда такую сумму?
— Думай, пока я забираю их у соседей…
Отключившись, генерал вызвал Чистякова, которого обязал снарядить двух бойцов и снарядиться самому — для «проведения очень важной встречи»…
Спустя полчаса на УАЗе генерал, в сопровождении водителя и трех спецназовцев уже несся по улицам Лунги в сторону особняка, в котором была образована штаб-квартира будущих революционеров с Шестаковым во главе.
Оставив Чистякова с бойцами в машине, генерал поднялся в кабинет Шестакова. Тот сидел в кресле и читал какую-то очередную сводку по разрабатываемым странам. Увидев генерала, Алексей привстал и поздоровался с ним за руку. В глазах политика сквозило заметное предвкушение:
— Эдуард Васильевич, кофе? Коньяк?
— После завершения дела.
— Хорошо. Вы написали расписку?
— Нет, давайте обсудим, что там должно быть изложено, чтобы нас обоих правильно поняли в Москве…
— Нас поймут правильно, не волнуйтесь. Вам нужно всего лишь отразить возможность выполнения задачи, исключающую «засветку» спецслужб России в этом грязном деле…
Генерал, не тратя попусту время, сел за стол и быстро написал то, что от него хотел Шестаков. Краем глаза Лихой видел, как Шестаков с трудом сдерживает свои чувства — еще бы, к нему в руки шла приличная, даже для него, сумма, за которую при правильном подходе к делу, никто не спросит.
Генерал же думал совсем о другом. За растрату средств, предназначенных на оперативные нужды, в СССР, а затем и в России (как, впрочем, и в любой другой стране, где существуют спецслужбы) было посажено или расстреляно немало оперативных сотрудников — от рядовых оперуполномоченных уголовного розыска до руководителей госбезопасности. И ему как-то не очень хотелось попасть в этот длинный список. Поэтому Лихой отразил на листе бумаги свои соображения, основанные на собственном практическом опыте использования подкупа ключевых фигур при проведении тех, или иных разведывательных и специальных операций. Он буквально в несколько слов обосновал предпочтение использования возможностей пограничной стражи Гвинеи в захвате и удержании аэродрома, справедливо полагая, что в процессе захвата и эвакуации американского спутника жертв со стороны отечественного спецназа быть не должно. Даже если цена этого вопроса составляет десятую часть военного бюджета Гвинеи.