— Вайд с тобой! Мужчина! — поморщилась я. — Поверь, я лично видела, можешь не сомневаться.
Настиша хихикнула и направилась дальше по коридору.
— А что у нас тут? — Она потянула на себя ручку следующей двери.
Раздался скрип.
— Заброшенная, петли не смазывали, — резюмировали мы и вошли внутрь.
В этой комнате, в отличие от остальных, окна оказались незашторенными, и тонкие лучи ускользающего солнца падали прямиком на пыльный паркет, попутно освещая все кругом.
Помещение оказалось спальней.
Стены выкрашены в нежно-персиковый цвет, на кровати постельное белье с тончайшим кружевом и сиреневой вышивкой. Около кровати резное креслице с перекинутой через спинку пелериной, опять же сиреневой. Далее трюмо с множеством истинно женских штучек; там стояли бутылочки с косметикой, шкатулка с украшениями, маленький томик глупых лирических стихов.
— Здесь явно жила романтическая девушка, — прошептала Настиша. — Но все выглядит так, будто она исчезла в одночасье.
— Очень странно, — согласилась я.
Комнатка выглядела уютной, но какой-то сиротливой.
— Как думаешь, те письма, которые адресованы «милому другу»… Они от нее?
— Не знаю, может быть.
На трюмо, между краской для ресниц и засохшим букетиком линдилий, притаилась едва заметная коробочка. Настиша осторожно взяла ее в руки, сдула пыль и открыла.
— Тут портреты. Гляди, видимо, это и есть хозяйка комнаты. — Она показала миниатюру. — Миленькая девчушка, правда?
Незнакомка на портрете действительно оказалась очень хорошенькой. Нежная и хрупкая, со стеснительно-наивной улыбкой и робким взглядом.
— А тут она же с двумя мальчишками. — Настиша наморщила лоб. — Похожи на Корбана и Николаса!
Я подошла ближе.
— Да, они. Совсем юные.
— Может, девица их сестра?
— Никогда не слышала, чтоб у Измирского была сестра, — растерянно ответила я. — Но мы очень много лет не общались, а она явно младше меня. Кто знает, может, и впрямь родственница?
— Что же с ней тогда случилось? — Настиша отложила портрет в сторону и достала следующий. Он почему-то был завернут в белый шелк, как самая большая драгоценность. — А что у нас тут? Так… Сверху лежит записка… Почерк неразборчивый, может, ты поймешь? — Она протянула мне тонкий листочек бумаги, а сама принялась разглядывать изображение.
Я всмотрелась в витиеватые буквы. Слишком мало света, пришлось подойти к окну.
— «Милой Валесии от будущего супруга, — прочла я. — Несмотря ни на что, наш брак будет счастливым». Как романтично, хотела бы я посмотреть на ее жениха.
— Держи. — Голос Настиши прозвучал странно.
Я взяла портрет и всмотрелась в нарисованное изображение. Светловолосый мужчина, как и все северяне, с ясным взглядом синих глаз и такой знакомой улыбкой.