А как приплыли в стольный град Аркаим, вот тут мы дива и навидались, опрежь выскажу по чести - не велик град, однако улицы широки да мощёны все, но не то суть, а смотришь красиво всё, нарядно, токмо не хватает чего. Идём мы, идём, да вдруг Яшка и заметил: «Слышь, Тимоха, а у града сего и крепостицы нет, даже завалящей да дома все за забором смешным с сапог высотой, будто и не забор вовсе». Вот сие диво так диво, а как же от лихих людишек обороняться? Однако помню по голландцам да островным людишкам, здешним воям палец в рот не клади, по локоть отхватят. Долго токмо нам видами любоваться не дали, как велели телеги чудные снаряжать, да конскую сбрую ладить. А опосля завели в избу розмысловую да поспрошали про уменья, какие кто покажет. Мне Яшка после говорил, будто среди других розмыслов был сам директор, да то байки, нечто сам директор про холопью нужду спрошать будет.
Так и дале нас спровадили, я вдруг подумал, будто идти мне теперь по земле, не садясь, до скончания жизни. Собрались опрометью, да ныне с нами пошли вои лютые, кажный день харю в земле мазали, да на нас аки волки на телят зыркали. Токмо главный у них был не шибко злобен, весь путь меня с ружжом управляться учил, так за что гвардейцы доброе ружжо мне вручили и велели ополченцев десятником быть, коли какое лихо приключится - должон живот за други покласть. Так и то верно, не Яшке же сие поручать, он чуть-что не так случись, сам под подолом у жонки своей спрячется.
Долго ли, коротко, но дошли мы к управе Спокан, да велели нам тута жить и деток ростить. Велели миром дома возвести, да учиться новому всему. С Анахуцем, что воев вёл с нами, распрощались тепло, так они дале и пошли. А нас промеж тем вызвали в поле смотреть пока, как сами будем с землёй обращаться. Клим с Яшкой балагурят, мол, нечто нам не ведомо аки на земле пахать, коли и лошадок нам оставляют, а уж соху то сподобимся всегда найти. Да вывели нас в поле, а там отрок нам и велит слушать его. Ну мы то и слушаем, а он всё слова чудные говорит, да пока ничего не понять, да всё на железную телегу показывает. А у той телеги и печь есть, заложил он ей дров и давай разжигать, Клим то смеётся тишком, мол, замёрзла телега без лошадки, потому и отогревается, пока приведут кобылу какую. А отрок сей в телегу забрался, за штырьки подёргал, а телега как заревёт да сама и поехала. Я‑то за поход долгий храбрости напитался, так и стою не трушу, однако маленько боязно. Простояли мы так долго, а потом та телега остановилась, да отрок и говорит, мол, поле всё ровно пшеницей засеяно, а поле то огромадное, хоть и везде та телега поездила, да как сама сеяла никто и не видал.