На берег никто не вышел, ни один человек… От обиды, от боли Генка заплакал: один взрыв, и столько погибло солдат… Наконец заметил, что стало почти светло, — надо же уходить, скорее уходить! Неподалеку рвались мины, вжикали пули. Генка торопился и почти ничего не замечал. В нескольких местах ведро было пробито. По бокам били струйки воды. Наконец Генка оказался в окопе. Чуть пригнувшись, побрел вдоль окопа. Его остановил солдат:
— Вода?
— Домой несу, — сказал Генка.
Солдат протянул руки и вырвал ведро из Генкиных рук. Генка привалился спиной к стене окопа и заплакал еще горше.
— Чего ревешь, парень? — Генка поднял голову, шмыгнул носом и кулаком вытер глаза. Над ним стоял плечистый красивый моряк.
— Воду домой нес, а солдат отобрал, — сказал он.
— Ты на Волгу ходишь?
— Почти каждый день, — ответил Генка.
— Ну и ну-у-у, — моряк покачал головой, огляделся, подозвал солдата.
— Позови командира, — приказал он. Вскоре подошел лейтенант.
— Комбат морских пехотинцев, — представился моряк, — держу оборону на Мамаевом. — И продолжил: — С кем ты воюешь, лейтенант? С немцами или пацанами? Твой солдат у этого пацана отобрал воду. Думаю, ты знаешь, что значит сходить на Волгу и принести ведро воды. А как это называется, лейтенант? Мародерством это называется. Да-да, мародерством. А мародерство, лейтенант, пресекается и наказывается. Так вот, во-первых, воду вернуть, солдата наказать. Во-вторых, впредь пацана не обижать. Иначе дело будете иметь со мной, лейтенант.
Так они познакомились, дядя Коля — комбат морских пехотинцев — и сталинградский мальчик Генка Сиволобов. Комбат стал заходить к Сиволобовым, подолгу говорил с отцом, с Генкой. Удивлялся, что Генка дотошно знает район боев, расположение наших и немцев и что Генка не раз водил переправившихся солдат на передовую и даже к Мамаеву. Однажды карандашом на тетрадном листке бумаги изобразил район Мамаева кургана и обозначил на нем позиции своего батальона.
— Здесь мы держим оборону, Геннадий, — сказал он и листок оставил Генке. Генка бережно его хранил. Иногда комбат приносил гостинцы: то банку консервов, то буханку хлеба. Даже шоколадки иногда приносил. А однажды сказал:
— Антон Акимыч, отдай мне Генку. Я сберегу его. Порученцем у меня будет. Парень он смышленый, шустрый. А то ведь убьют, сам понимаешь. После победы определю его в нахимовское училище или какое-либо другое. Из него толковый офицер выйдет. Я уверен в этом. И вам будет спокойнее, и парень уцелеет, человеком станет. Так как, Акимыч? Думаю, что я предлагаю разумное решение. Если вы сейчас не готовы ответить, подумайте. Только не тяните, обстановка очень опасная. Сами видите. А я как-нибудь зайду. Подумайте, Антон Акимыч. До победы, кстати, осталось недолго. Немец выдыхается, скоро ему конец.