Я несколько раз проделывал подобное в Университете Тафтса, благодаря великодушной поддержке администрации. Отбирая небольшое количество студентов (меньше дюжины), я объясняю им их роль: от них требуется не принимать на веру ничего непонятного. Они должны поднимать руки, перебивать профессора и указывать специалистам на все аспекты, которые кажутся им неочевидными или туманными. (При этом они получают список литературы для подготовки к семинару, чтобы немного ориентироваться в обсуждаемой теме, но оставаться заинтересованными непрофессионалами.) Им нравится эта роль – и удивляться здесь нечему, ведь они принимают участие в уникальных семинарах больших шишек. Специалисты тем временем часто отмечают, что, получая задачу (заранее) объяснить свою позицию в таких условиях, они находят наилучший способ донести собственные мысли. Иногда этих специалистов годами “прикрывали” коллеги-эксперты, молодые исследователи и способные студенты-магистры, поэтому им действительно нужно попытать свои силы.
Сложно найти применение метле Оккама, поскольку она помогает отбросить в сторону неудобные факты, но еще сложнее достичь того, что Даг Хофштадтер (1979, 1985) называет выпрыгиванием (jootsing) – “выпрыгиванием из системы” (jumping out of the system). Эта тактика применима не только в науке и философии, но и в искусстве. Креативность – этот востребованный, но редкий дар – часто представляет собой до той поры невообразимое нарушение правил некоторой системы. Это может быть система классической гармонии в музыке, законы размера и ритма в сонетах (или даже в лимериках) или “каноны” вкуса и формы в других художественных жанрах. Это могут быть также аксиомы и принципы какой-либо теории или исследовательской программы. Креативность проявляется не просто в обнаружении чего-то нового – это под силу каждому, ведь новизну можно найти в любой случайной близости вещей, – но в умении заставить эту новизну выпрыгнуть из системы, которая долгое время считалась устоявшейся, и не без причины. Когда художественная традиция достигает точки, в которой “все дозволено”, стремящиеся к креативности сталкиваются с проблемой: нет ни фиксированных правил, против которых стоит бунтовать, ни очевидных ожиданий, которые не хочется оправдывать, нечего свергать и нечего использовать в качестве фона для создания чего-либо неожиданного и значимого. Чтобы сломать традицию, ее лучше всего хорошо изучить. Именно поэтому так мало дилетантов и любителей предлагают что-то поистине креативное.
Сядьте за фортепиано и попробуйте сочинить хорошую новую мелодию. Вскоре вы поймете, насколько это сложно. Перед вами все клавиши, и нажимать их можно каким угодно образом, но пока вы не найдете, на что опереться, пока не выберете какой-нибудь стиль, или жанр, или нотный рисунок и не используете его либо не сошлетесь на него, пока не поиграете с ним, у вас не выйдет ничего, кроме шума. И не всякое нарушение правил поможет вам достичь желаемого. Насколько мне известно, по меньшей мере два джазовых арфиста сумели добиться успеха – или хотя бы удержались на плаву, – но вряд ли стоит надеяться сделать себе имя, исполняя Бетховена на бонго. В этом искусство похоже на науку: в любой теоретической дискуссии всегда остается множество неисследованных предположений, однако, пытаясь опровергнуть их по очереди в поисках самого уязвимого, вы не добьетесь успеха в науке или философии. (Это все равно что взять мелодию Гершвина и изменять в ней по одной ноте, надеясь получить что-то стоящее. Удачи! Мутации почти всегда пагубны.) На самом деле все сложнее, но порой людям везет.