И испытывал жуткое нетерпение, хотя и сознавал, что поспешность не закончится добром ни для него, ни для Хьюстона, и, кинувшись сломя голову в кусты, он может только навредить и себе, и горемычному беглецу. Дорога где была, там и бежала. Она не канула в небытие с погасшими фарами. Его глаза скоро привыкнут к темноте. «Иди не спеша, шаг за шагом», – велел себе сержант.
Он взял с собой фонарик, но решил пока не включать его. Фонарик был очень мощный, и отбрасываемый им луч света осветил бы дорогу на две сотни футов вперед. Но если там, где-то впереди, действительно находился Хьюстон (а Демарко был в этом уверен), то при виде надвигающегося на него света он мог легко запаниковать и заметаться. Какое-то смутное предчувствие убедило Демарко, что лучше действовать осторожно и приближаться к Хьюстону как можно медленней и аккуратней – так, как подходят к тяжело раненному зверю, заползшему в кусты умирать.
«Может, вытащить мобильник и подсветить дорогу им?» – подумал Демарко. И сразу отказался от этой затеи. Его глаза обязательно привыкнут к темноте. Сержант двигался на север, к озеру, и, по всей вероятности, Хьюстон должен был идти или стоять лицом тоже к северу. (Если уже не лежал лицом вниз на усыпанном валунами берегу.) И странный голубоватый свет мобильника, скользящий по дороге, мог привлечь внимание беглеца и подтолкнуть его к трагической развязке, на которую он пока еще, быть может, не решился. Демарко знал, какую роль может сыграть внезапное вмешательство извне для людей, подумывающих о самоубийстве. Большинство из них часами сидят с ружьем на коленях или бритвой, зажатой большим и указательным пальцами. Им требуется много времени, чтобы набраться мужества или отчаяния, достаточного для следующего шага.
То, что Хьюстон два раза выходил на связь, давало Демарко надежду на то, что беглец еще медлит с принятием окончательного решения. К несчастью, в первый раз ему ответил автоответчик. А ведь Нейтан обладал и предвидением, и умением поставить себя на место другого – качествами, необходимыми для того, чтобы интуитивно предугадать намерения Хьюстона и каким-либо образом поколебать его решимость и удержать от страшного шага. А Дэнни была еще очень юна – слишком юна, чтобы понять всю глубину горя и переживаний Хьюстона. И в некотором смысле слишком далека, чтобы протянуть ему руку и вытащить из бездны скорби.
«Интересно, почему Хьюстон позвонил Нейтану и Дэнни? Стриптизерше и студенту? Неужели у него не было близких друзей, которым он мог бы довериться?» Поначалу это показалось Демарко странным. А потом он спросил себя: «А разве у тебя есть такие друзья?»