Дальнейшее выглядело если не странным, то, во всяком случае, непонятным. Чуть усмехнувшись неприятным смешком, пришелец отступил на пару шагов. Зато засаленный бородатый головорез подошёл, шатаясь, к столу и свирепо взглянул на сидящего перед ним боцмана:
— Поднимайся, ты, драный петух! Уступи место джентльмену, который в сто раз важней тебя!
Все сидящие за соседними столами повернулись к камину. Питер сжал эфес шпаги, а боцман продолжал также молча, неподвижно сидеть, только бросил пристальный взгляд на задиру. Затем спокойно опустил руку в карман, достал набитую трубку и приготовился закурить. Сунув трубку в рот, Тёрнер словно вспомнил о чём-то и внимательно посмотрел на побагровевшего от ярости неряху.
— Странно, — промолвил он, — вроде бы тебе, приятель, солнцем голову напекло, но сейчас осень? Да и солнца нет — ночь. Хотя... говорят, на безумцев луна тоже действует. Как раз полнолуние сегодня!
— Насчёт луны ты не беспокойся, — процедил тот в. замешательстве. — Про всё говорить не будем! Ты луну не трогай, а я не трону тебя.
— Ну и славно! Ступай-ка, братец. — Билл был сама доброжелательность.
Для напарника щёголя такое поведение явно оказалось большим сюрпризом. В первый момент он изумился, затем, изрыгая брань, вырвал трубку изо рта Тёрнера и вдребезги разбил её об пол.
Боцман неторопливо поднялся на ноги. Ростом он был немногим больше шести футов, так что его темноволосая голова слегка задела почерневшие от дыма балки потолка, а ширина плеч под фиолетовым камзолом могла вызвать у задиры тревогу, если бы тот имел время подумать. Мозолистая смуглая рука потянулась, и как будто тиски сомкнулись на шее буяна, так что он покачнулся. Другая рука крепко схватила его за штаны. Тёрнер приподнял нападавшего и с грохотом швырнул в угол, на шаткий столик, сломавшийся от удара, как лучинка.
В наступившей тишине Уильям спокойно уселся на место и подозвал служанку, которая смотрела на эту сцену разинув рот.
— Вот! — сказал боцман и бросил ей пару шиллингов. — Это плата за беспорядок, который мне пришлось тут учинить...
Ворочаясь среди черепков, здоровяк пытался подняться. Наконец он встал, потряхивая головой, оглянулся на своего хозяина и, угрюмо взрыкнув, снова двинулся на Тёрнера.
— Сударь, — бросил Питер щёголю, поднимаясь, вытаскивая шпагу и решив, что пришло время вмешаться, — уймите вашего дружка, или мне придётся поучить его хорошим манерам, после чего он вряд ли вам пригодится...
Блейк запоздало сообразил, что брошенная в сердцах фраза звучит двусмысленно. Собравшиеся напряжённо захихикали. Он, само собой, ничего такого в виду не имел, хотя содомия не была для него чем-то невиданным — среди моряков такое бывает — так же, как, впрочем, и среди монахов или там адвокатов с актёрами. Отец Питера старался не брать на борт уж слишком явных «голубков», но когда в команде вечно не хватает людей, не до законов и приличий...