— Я извиняюсь за вторжение. Просто мне в голову пришла мысль, которую я считаю важной, А поделиться не с кем — кроме как с вами.
Кэролайн стрельнула глазами на папку в моей руке.
— Вы ужинали? — Поскольку я замялся, она добавила: — Не стесняйтесь, проходите в кухню.
Ужин оказался нехитрый — куриные окорочка с рисом.
— Так что же за мысль погнала вас ко мне?
— По-моему, Данцигер собирался возобновить дело Траделла!
К моему великому разочарованию, эти слова не произвели впечатления разорвавшейся бомбы. Кэролайн даже головы от тарелки не подняла.
— Почему вы так решили? — спросила она. — Лишь оттого, что папка с делом лежала у Данцигера на видном месте? Само по себе это ничего не значит. У меня, к примеру, годами валяются дела столетней давности, к которым я хотела бы вернуться, да никак руки не доходят. Я их только перекладываю с места на место, а по совести надо бы убрать в архив — все равно у меня не будет времени ими заняться.
— Так или иначе, Данцигер не хотел сдавать дело в архив.
— Что бы он ни планировал, все мыслимые сроки уже прошли. Это когда было — лет десять назад?
— Примерно. Но этот случай не подпадает под «вторичное привлечение к уголовной ответственности по тому же обвинению». Судья отклонил дело на предварительном слушании, так что процесса не было. И формально Брекстона можно судить за убийство Траделла. Срок давности не работает.
— Ах ты Боже ж мой! «Вторичное привлечение к уголовной ответственности по тому же обвинению»!
— А что, я неправильно сформулировал?
— Правильно. Вы где юридическое образование получали?
— Нигде. Я на историка учился. Но мы в Мэне книги читаем.
— Глотаете целые тома по юриспруденции?
— О нет, только брошюрки.
Кэролайн дружелюбно улыбнулась.
— Ну, прав я или нет? Ведь здесь нет «вторичного привлечения к ответственности»?
— Вы правы. Да только если Данцигер и впрямь хотел возобновить дело, все равно это тупиковый вариант. Никаких новых улик не всплыло, а прежние навсегда забракованы судом. Помню, там в деле был стукач, Рамон или Рагон…
— Рауль.
— Ну да, Рауль. Никто его так в глаза и не видел. Словом, Данцигер если что и затевал, то впустую.
— А может, он нашел какие-то новые доказательства?
— Сомнительно. Видите ли, Бен, такие гнусные истории часто происходят — из-за формальной придирки дело рассыпается, и матерый преступник остается на свободе. Издержки нашей судебной системы. Каждый раз рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом — быстро облысеешь. Данцигер был тертый калач, и он знал, что в некоторых случаях лучше наплевать и забыть.