— Только отвращение? — ошарашенно переспросил я.
— Да, он объяснил мне: отвращение ко всей судебной системе. Присяжные мнят, будто обладают высшим знанием. Судья претендует на беспристрастность. И с олимпийским спокойствием запирает восемнадцатилетнего мальчишку в такую клоаку, как уолполская тюрьма! Бобби говорил так: «Я испытываю непреодолимое отвращение к обвиняемому — не потому, что он совершил большее или меньшее преступление, а потому, что он привел в движение безжалостную машину Закона. Он вынудил нас включить юридическую мясорубку. И мне отвратительно, что я — винтик в этой мясорубке». Понимаешь ход его мысли? Обвиняемый совершил преступление по отношению к Бобби, ибо вынудил Бобби собирать улики против себя, выступать в суде и в итоге добиться осуждения. Бобби повторял снова и снова: «У меня постоянное ощущение вины». Он не мог простить себе, что участвует в этой следственно-судебной жути. Он перестал думать о справедливости и несправедливости. Он только мясорубку видел. Он слышал, как она со смаком похрустывает человеческими костями… С этакими чувствами на юридической работе долго не протянешь.
— Похоже, он перегорел.
— Нет, вряд ли, хотя трудился он прилежно и много, — возразила Кэролайн. — Скорее он испытал моральное потрясение. Перегорают медленно, я бы заметила этот процесс. Что-то случилось — и внезапно перевернуло ему всю душу.
— Ты догадываешься, что именно?
— К сожалению, понятия не имею. Он мне ни в чем не признался.
— А как ты сама, Кэролайн? Ты смотришь в глаза обвиняемым? Особенно в момент произнесения приговора?
— Чтобы я да отводила глаза? Никогда! Я смотрю обвиняемым прямо в глаза. Это мой долг. И, если хочешь, мой кайф, мое вознаграждение. Я должна видеть преступника в момент, когда он услышит — «Виновен!». Я должна видеть его в момент, когда он понимает — не вывернулся, придется сполна заплатить за преступление! И я хочу, чтобы он при этом смотрел мне в глаза и видел во мне орудие этого неумолимого «Виновен!».
На ее губах играла улыбка — нехорошая улыбка, надо сказать. Улыбка любителя бабочек, который прикалывает к стенду очередной экзотический экземпляр. Любопытно, чье лицо, чьи глаза она в данный момент вспоминает?
— По-твоему, я паршивый человек? — спросила она.
— Возможно, — сказал я.
* * *
В то воскресенье мы, под настроение, обошли все бары на Ньюбери-стрит и в каждом немного посидели. Кэролайн хотела затащить меня даже в бар отеля «Ритц», однако меня привели в трепет роскошный парадный вход и величественный швейцар в голубой униформе.