В аудитории царило тягостное молчание.
— Можете закатывать глаза сколько хотите, — продолжил Керт, — но факт есть факт: такие подонки, как Брекстон, существуют на свете. И бесполезно спрашивать, почему они творят то, что творят. Это все равно что добиваться от акулы ответа, почему она нападает на купающихся. Или от медведя — почему он нападает на туристов. Уж так устроен хищный зверь. А этот Брекстон — самый настоящий хищник.
Керт медленно собрал фотографии и спрятал их в папку, а папку убрал в портфель.
Затем он обвел присутствующих почти философским взглядом и закончил свою речь:
— Наша юридическая система создана не для таких типов, которые убивают с ходу, ни на секунду не задумываясь. Наша система зиждется на предположении, что в любом преступлении есть логика: люди не убивают просто так, всегда с какой-то целью и делая сознательный выбор — убивать или не убивать. Мы построили тюрьмы, чтобы держать в них преступников. У нас есть специальные программы по реабилитации негодяев. Мы последовательно практикуем политику кнута и пряника — и в итоге мы уверены, что эти люди изменятся, станут «правильными» и в соответствующей ситуации сделают правильный выбор — то есть не убьют. Вся наша изощренная юридическая система оказывается пустышкой, когда она сталкивается с типами вроде Брекстона. Потому что такой вот Брекстон ни полсекунды не думает о последствиях, он не выбирает, убить или не убить. Он просто убивает. Момент сознательного — или хотя бы более или менее сознательного решения — отсутствует начисто. Хищнику наплевать на все. Для него главное — сомкнуть челюсти и почувствовать кровь. Поэтому для нас существует только один способ остановить зло: изъять этого парня из обращения. Надеюсь, вы меня понимаете. Надеюсь, все в этой комнате меня понимают.
Прямота Керта сразила всех присутствующих — и полицейских, и юристов.
Обычно такие заявления делают с привкусом шутки или с разбитным цинизмом — обычный способ психологически оградить себя в ситуации, когда опасность становится буквально осязаемой.
Выпады против слишком мягкой Фемиды — привычный полицейский треп.
Что до юристов, то им было крайне неловко слышать слова «изъять из обращения», произнесенные на полном серьезе.
Этот Керт был пугающе прямодушен.
Возникала автоматическая необходимость возразить…
Но автоматического желания возразить — не было.
И поэтому никто возражать не стал — ни полицейские, ни юристы.
Все мы изначально горели желанием поставить на место чужака Керта. Но в итоге это он нас «сделал».
После собрания Керт подошел ко мне и дал несколько фотографий, в том числе и Брекстона. Он попросил меня показать портреты людям в округе — может, кто-то видел или самого Брекстона, или кого-либо из его дружков.