— О Господи! Туда-то зачем?
— Федора направили на дипломатическую работу, назначили полпредом в Афганистане, а он сослуживцев по Каспийской флотилии решил с собой в Кабул захватить. Я еле отбился от перевода в дипломаты. Думаю, ты не опечалишься о таком исходе. Вместо Кабула поедешь со мной в Москву, я комнату для нас выхлопотал.
Не стал Тихонов жене подробности беседы с Раскольниковым передавать. Он тогда на предложение стать дипломатом честно ответил:
— Федор, прости, не мое дело во фраке на приемы ходить. Ты помнишь, как я «Горца» на задание за границу кабаньими тропами провожал. Это — моя заграничная работа. Поэтому меня можно считать «дипломатом кабаньей тропы». А к тебе в миссию и так желающих много будет.
Весной 1921 года разошлись пути Тихонова с дружком детства Федькой Ильиным, ставшим авторитетным большевиком Раскольниковым, который в послереволюционные годы оказал большое влияние на его судьбу и определил ее ход на дальнейшие годы.
С должности начальника разведки Волжско-Каспийской флотилии Владимира Константиновича назначили в иностранный отдел Штаба морских сил и поставили задачу участвовать в создании новой разведки флота.
Советская военно-морская разведка переживала трудный период становления. Первым ее начальником был Михаил Иосифович Дунин-Борковский, руководивший агентурной работой Морского Генерального штаба с дореволюционных времен. Но в апреле 1919 года он был отстранен от должности и арестован по решению Верховного революционного трибунала, возглавляемого Крыленко. Дунин-Борковский в связи с делом о шпионаже в Моргенштабе подозревался в пособничестве бывшему офицеру русского флота Окерлунду, разведчику, который стал работать на англичан. В результате слушания этого судебного дела получил сердечный приступ и скоропостижно скончался наморси Альтфатер, которого Крыленко, новоявленный советский Робеспьер, тоже намеревался покарать именем революции. Следующим начальником разведки стал бывший мичман флота Андрей Андреевич Деливрон, человек с необычной судьбой, длительное время проживший в Японии, изучивший язык и обычаи Страны Восходящего Солнца. По возвращении на родину был призван из запаса и служил на Дальнем Востоке в органах контрразведки. После революции его мобилизовали в Красную Армию и волею судеб поставили руководить отделом флотской разведки. Но и за ним вскоре захлопнулась дверь тюремной камеры в связи с делом о шпионаже в Моргенштабе.
Тихонов пришел в отдел в период безвластия. Узнав о печальной участи бывших начальников, он резонно рассудил, что и его фамилия значилась бы в обвинительном приговоре трибунала, будь он в Москве, а не в боях на Волге. Судьба в лице Раскольникова вновь отвела от него беду. В Штабе морских сил разведчик появился, имея представительный вид: его флотский китель украшал орден Красного Знамени. Такими орденами наградили командование флотилии за победы на Волге и на Каспии. В московском штабе орденоносцев было, как говорится, раз-два да обчелся, и Тихонов оказался на виду. По рекомендации Раскольникова, он вступил в партию. Тем не менее новый командующий морскими силами Александр Васильевич Немиц не назначил его начальником отдела, несмотря на заслуженный авторитет. Через несколько лет адмирал объяснил в личной беседе: