Вздохнув, мама сказала, что родители, конечно же, просто раздавлены. Наверное, так и должны чувствовать себя люди, у которых пропала дочь. А потом я услышал кое-что новое для меня. Мама сказала, во сколько Лорен вышла из дома. Она сказала, Бэйли миллион раз пересмотрели записи с камер наблюдения в поисках деталей, которые подсказали бы, куда отправилась Лорен. Она выходила одна, не спотыкалась, как пьяные и обдолбанные, была хорошо одета. И, судя по наружным камерам, на улице она ни с кем не встречалась. Она ушла сама. И исчезла в 3:14 утра в среду.
Для других это время, наверное, ничего не значит. Но не для меня. Именно в этот момент я проснулся – сердце колотилось, в горле застрял вопль. Этот кошмар я забыл, как и большинство других, приснившихся мне за последние пару месяцев. (Это единственное светлое пятно во всем этом ужасе: я не высыпаюсь, я боюсь ложиться спать, но кошмары забываются довольно быстро, обычно уже к утру.) Но тут же вспомнил, как только мама назвала время. У меня по спине пробежал холодок, и я сразу спрятал руки, чтобы мама не увидела гусиную кожу. Знаю, это просто совпадение. Но все равно.
Мама нахмурилась и спросила, все ли у меня в порядке. Я ответил, что да. Тогда она сказала, что маму Лорен фактически загрузили валиумом, ксанаксом и диазепамом, и отец из-за ее состояния больше не пускает к ним в квартиру полицию. Это все ужасно, как ни крути. И вот тогда я понял. Понял, через что они сейчас проходят. И тут же рассердился на всех, кто сегодня в школе делал вид, что им все это надоело, кто относился к случившемуся недостаточно серьезно. Мамины слова помогли мне осознать, что мои чувства – бесконечно малая капля в море по сравнению с тем, что сейчас творится в душе у родителей Лорен.
Я попытался представить себе все те эмоции, которые они переживали. Беспокойство, сменившееся паникой, на смену которой пришел ужас – часы тикали, а Лорен все не возвращалась. Вина – а вдруг они сделали что-то не так, а вдруг это из-за них. Надежда (таявшая с каждой минутой) – Лорен сейчас вернется. Горе – от него только усиливалась вина.
Бессилие. Беспомощность. Я попытался представить, как все это сразу наваливается на одного человека, – и не смог. Все по отдельности эти чувства блекли со временем, уменьшались до размеров, с которыми уже можно было справиться. Но когда все и сразу… Это ужасное давление.
Пока я размышлял о родителях Лорен, во мне что-то пробудилось. Я еще никогда не испытывал такого сильного чувства. Я понял, что все – и полиция, и сами Бэйли, и «Райли», и друзья Лорен – все делают все, что в их силах, но этого недостаточно. Нам всем надо делать еще больше. Потому что мы должны найти Лорен.