— Она укусила его! — закричал Петька и бросился к Ванечке. На тоненькой ноге Ванечки синели две дырочки, и Ванечка с недоумением смотрел на них.
— Больно? — спросила я Ванечку.
— Нет, — шепотом ответил он и потрогал дырочки пальцем.
— Не трогай! — крикнул Петька. — Надо бежать, бежимте домой!
И мы побежали, Ванечка держал в руках белую шапку, которую ему подарил киргиз, и бежал сначала так же быстро, как мы, а потом начал отставать, пошел шагом и вдруг сел на землю.
— Беги, Ванька! — крикнул Петя, обернувшись на ходу.
— Он не может! — крикнула я ему вслед, повернулась и побежала к Ванечке.
Нога у Ванечки стала толще, а вокруг дырочек появилось красное пятно.
— Ванечка, надо бежать, а то ты умрешь, — сказала я и присела на корточки перед ним.
— Жжет, — прошептал Ванечка и вдруг заплакал.
Я никогда не видела, чтобы Ванечка плакал, даже когда мама шлепала его за Рекса, не плакал, а она шлепала сильно. Сейчас слезы быстро-быстро выкатывались из больших голубых глаз, и он смотрел на меня каким-то таким взглядом, что я заревела сама очень громко и закричала:
— Стойте, стойте, идите сюда!
Петька и мальчики повернулись и подбежали к нам.
— Надо его нести, — запыхавшись, сказал Петька, — как санитары носят. Машка, давай руки, скорей давай.
Я, не понимая, протянула ему руки.
— Не так, рыжая, — закричал Петька, — не так! Сделай вот так, — он показал, как надо, обхватив левой рукой кисть правой.
Я сделала. Потом мы сцепили свои руки, получился стульчик. Мальчики приподняли Ванечку, посадили его на этот стульчик. И мы с Петькой рванулись вперед.
Я никогда не думала, что Ванечка такой тяжелый, очень скоро я почувствовала, что не могу больше нести его, но Петька крепко сжимал мою руку и хрипло покрикивал:
— Быстрей, рыжая, быстрей!
Я видела Ванечкину ногу, она все толстела и толстела, а пятно становилось все краснее и краснее. Потом Ванечку несли мальчишки, но они очень быстро устали, и мы снова понесли с Петькой. Мне казалось, что прошло уже очень много времени. Солнце слепило глаза, хотелось пить, болели и жгли подошвы ног, руки дрожали, и все лицо горело от солнца и соленого пота. Ничего не видя, слыша только Петькино дыхание, я спотыкаясь брела вперед. Мне казалось, что мы идем уже прямо по солнцу, и я зажмурила глаза. И вдруг рядом раздался знакомый голос:
— Шимпанзе, ты почему не в детском саду? Опять убежала и Ванечку с собой увела? Я скажу маме, пускай тебе попадет.
Я открыла глаза и увидела Галю. Она стояла с большим мешком, в который мы собирали кизяки, и смотрела на меня строго.
— Вон как его затаскали, — сказала Галя и протянула руки: — Иди ко мне, Ванечка!