— Ну, ты что остановился? — спросила я его.
— Мам, ну что мы с тобой, будто делать нам нечего, связались с этой чокнутой? — сказал он, и рука моя, потянувшаяся, чтобы погладить пушистую мохнатую голову, замерла.
Он, оказывается, решил так повернуть разговор, так скрыть свою растерянность и смятение.
— Это кто чокнутая? — спросила холодно я и посмотрела на него самым чужим взглядом.
— Ну, Вера эта Сергеевна, — он все же не выдержал моего взгляда, опустил глаза, — она какая-то чокнутая неудачница.
— А с чего ты взял, что она неудачница?
— А кто же? — Петька поднял глаза, прямо и зло взглянул на меня. — Ты на вид ее посмотри.
— Значит, по-твоему, удачливые те, кто одет получше, это первый необходимый признак, а еще какие? — я старалась говорить спокойно.
— Ну что ты притворяешься, что не понимаешь меня, а жизнь у нее какая? Собак развела, ежих горбатых, это же просто персонаж из прошлого века.
— Значит, по-твоему, в этом веке… — начала я, но тут железная дверь открылась и полная, круглолицая женщина появилась на пороге. Щурясь от света, она пыталась разглядеть нас.
— Вам чего? — спросила она.
— Собак привозили сегодня? — спросила я еще твердым от разговора с Петькой голосом.
— Привозили, — с готовностью ответила женщина.
— У нас собака потерялась, — начала я.
— Так посмотреть хотите? Поискать? — сразу поняла женщина и посторонилась, давая нам дорогу. — Небось Вера Сергеевна навела, — высказала она догадку, возясь с замком другой двери, за которой стоял несмолкаемый лай. — Вот неугомонная ее душа, милейший человек, а со странностями.
Она наконец открыла засов, и знакомая картина открылась мне. Я обернулась — здесь ли Петька? — он стоял за мной и, скривившись от запаха, вглядывался в полумрак, где в клетках метались визжащие тени.
— Темно тут, — пробормотала я, — еще не узнаю.
— Да ты не бойся, — утешила меня женщина. — Если он здесь, он себя покажет, клетку разнесет, они такие.
«Я ведь не хозяйка, и Чучик не станет разносить клетку, увидев меня, как же найти его среди этих бедолаг?» — думала я, идя вдоль клеток и вглядываясь в их темноту.
Некоторые их обитатели бросались на меня с яростью, другие мрачно и неподвижно лежали на полу или безостановочно кружили по клетке.
Но, как и вчерашней ночью, я обратила внимание на одну особенность: кричали, злились, доказывали что-то, «качали права», как выражался Петька, породистые псы. Дворняжки же лежали спокойно. Своей простой мудростью, опытом бесприютной жизни знали они, что, попав в трудные обстоятельства, можно надеяться лишь на случай, на неожиданный счастливый поворот судьбы.