— Машка, вылезай скорее, доктор идет.
Я быстро натянула трусы, вылезла из-под койки и снова забралась на постель к Маркел Митрофанычу…
Обход делал злой доктор, и, завидев меня, он начал тянуть своим длинным голосом:
— Это не годится, граждане, я сколько раз говорил, девочка не должна находиться в палате.
Я хотела спрыгнуть с койки, но Маркел Митрофаныч удержал меня.
— А чем же вам ребенок не нравится? — спросил он доктора.
— Это не положено.
— А нам многое не положено. Мне палки всю жизнь теперь разукрашивать и часы чинить, когда я лучшим трактористом был, разве положено? А ему вот, — он кивнул на дядю Никиту, — обгореть положено было в двадцать пять лет? А Лехе контуженым лежать?
— Это все, товарищ боец, вы правильно говорите, — затянул снова доктор, — но в самых ненормальных условиях нужно соблюдать порядок, только в этом залог победы в этой войне.
— А мы уже отвоевались, — сказал Леша.
— Я все понимаю, но вы отдаете девочке положенные вам для выздоровления продукты, это тоже не годится.
— А то, что она утки носит, годится? — тихо спросил дядя Никита. — А то, что она калек развлекать и веселить приходит? А жизнь среди таких уродов в пять лет годится? Ведь она же не знает даже, какой ужас все это, не понимает! Сейчас не понимает, но ведь запомнит это на всю жизнь, всю жизнь уродов нас несчастных помнить будет, — дядя Никита уже кричал, а доктор кивнул другому доктору, и тот выбежал в коридор.
— Успокойтесь, прошу вас, — злой доктор подошел к Никите, двумя руками взял его за голову — за белый круглый шар, поправил подушку, — успокойтесь и поймите меня, в поселке может быть любая инфекция, пусть она хоть халат какой-нибудь надевает. — Он, не оборачиваясь, протянул руку, и тот доктор, что выбегал, подал ему склянку с лекарством. — Выпейте, — злой доктор поднес склянку к щели, где был рот дяди Никиты, и жидкость закапала на бинты.
— Вот видите, вы не умеете этого делать, а она умеет, — сказал дядя Никита. — Маша, поди сюда.
Я спрыгнула с койки, обошла злого доктора подальше, раз он боится, что у меня инфекция, зашла с другой стороны койки дяди Никиты и попоила его из поильника, куда доктор вылил свое лекарство.
Потом весь обход ушел, и я по просьбе Леши спела и сплясала «Эскадрон за эскадроном», а потом Маркел Митрофаныч вспомнил про детский сад и попросил рассказать про него. Я рассказала про толстых теть на крыльце.
— Это они ваше питание воруют, — сказал Маркел Митрофаныч, и я поспешно кивнула головой, чтобы он не стал говорить дальше про толстых теть и не помешал рассказать про мальчишек.