— Нажать!
Я знал, что и отец, и Гриша должны мне подчиниться, и они подчинились.
Мы перевалили… Место для стоянки выбрал тоже я. Хорошее место — маленький заливчик, песчаный пригорок и на нем густые заросли тальника. Палатку поставили почти у самых кустов.
Отец и Гриша взяли бредень и ушли на озеро. Я остался один. Взошло солнце. Заблестела вода. Прежде чем заняться рыбалкой, я натаскал хвороста для костра, потом только сел с удочкой.
Рыжик сперва не понял, в чём дело, но когда я вытащил пескаря, кот жадно съел его и уселся рядом со мной. Он внимательно следил за поплавком. Потом я поймал чебака. Рыжик раньше меня кинулся к нему. Так повторялось несколько раз. Насытившись, он перестал следить за поплавком, свернулся калачиком и уснул на песке, пригретый солнцем.
Было хорошо и тихо. Один только раз прошёл большой белый пароход на Томск, да где-то далеко протарахтела моторка. Всего я добыл двух окуней и штук восемь небольших чебаков. К обеду вернулись отец и Гриша и принесли ведро рыбы. Оба окоченевшие, с пупырышками на коже. Из нескольких рыбин сварили уху, остальных почистили и выпотрошили, чтобы отвезти домой.
После обеда мы спали в палатке на тальниковых ветвях. Я проснулся, лежал и думал, а Гриша с отцом всё спали. Потом и они проснулись. Гриша попросил у меня удочку и стал удить. Поймал всего пару ершей, рассердился и сказал, что моя удочка никуда не годится.
Когда солнце клонилось к закату, мы начали собираться домой. Сняли и сложили палатку, столкнули лодку на воду. Рыжик поместился на носу и подрёмывал с таким невозмутимым видом, как будто всю жизнь провёл в лодке.
Вниз спустились быстро. Лихо описав полукруг, причалили к базе. Сторож молча примкнул нашу лодку. На мостках нас ждали мама и Нюра.
— Ну наконец-то…
— Что случилось? — спросил отец.
— Война, Захар, — заплакала мама.
С кем война — можно и не спрашивать.
На следующее утро отец позавтракал рано и ушёл в военкомат. Он поцеловал каждого из нас и сказал:
— Провожать не надо.
Мы смотрели в окно, как он удалялся по Прибрежной улице, пока не скрылся из вида.
На столе осталась горка костей из чебаков, его чашка на блюдечке, рядом чайная ложка и корка хлеба. Нюра прибрала на столе, вытерла клеёнку тряпкой. Но не всё она прибрала. Уходя, отец оставил на подоконнике недочитанную книгу с закладкой на 143-й странице. Нюра хотела отнести её наверх, но Кирилл Петрович сказал:
— Не надо, Захар Петрович вернётся — дочитает.
Через неделю мы с Гришей снова поехали на то место. Сторож опять отцепил нам «Тихую» и спросил об отце.