– Я ее перешлю.
– Шеститомник может чего-то стоить. Никогда не знаешь, что делать с этими старыми книгами.
– Ну, на деле, вы знаете.
– Знаю? Что знаю? – вдова казалась озадаченной.
– Люди все знают о старинных книгах, тетя Женевьева, – вмешалась Люсет Дион.
– Да что ты говоришь!
– Однако, должен вам сказать, что ваш Шекспир не имеет рыночной цены, госпожа Мартинели, – продолжал Граф. – Издание хоть и английское, да год неважный – 1839. Переплет в плохом состоянии. На обложке стоит имя деда вашего мужа. Старика можно было бы похвалить за предусмотрительность, но это снизит цену почти до нуля.
– Никогда не замечала этого. Все же вы лучше пришлите его, господин Граф, если это вас не затруднит.
– Конечно, я же уже пообещал.
– А как вы познакомились с госпожой Шафер?
– Полагаю, это личное дело господина Графа, тетя Женевьева, – снова вмешалась Люсет.
Граф, однако, ответил:
– Теперь все, связанное с госпожой Шафер, является достоянием общественности. Я познакомился с ней только вчера – женщине срочно потребовался мой квалифицированный совет. Она работала и поэтому смогла прийти ко мне только вечером. Моя профессия приводит ко мне самых разных людей. Например, некая дама находит на чердаке книгу или автограф. Что это? Громадная ценность или грязная бумажка? Иногда находка стоит кучу денег, а иногда – ничего… Госпожа Шафер принесла с собой томик Шекспира, и я предложил, чтобы она оставила его у меня, пока мы съездим в больницу. У меня были дела в центре города, поэтому я решил проводить ее. Она казалась довольно одинокой и беспомощной. Милая, простая, наивная девушка. Так вот, в больнице нам сказали, что ваш муж умер, и мы отправились в похоронное бюро Галлер.
– Вы были в похоронном бюро? – В холодных глазах госпожи Мартинели появилось нечто вроде изумления.
Люсет Дион отошла к ближайшему окну и стояла там, рассматривая алую герань в цветочном ящике.
– Да. Знаете, госпожа Мартинели, у госпожи Шафер сложилось впечатление, что ваш муж был одиноким человеком. Она была старомодна и педантична. Даже цветы ему купила.
– Бесчеловечно, – тихо произнесла госпожа Мартинели.
Граф удивленно поднял брови.
– Как он мог так поступить со мной! – взвизгнула вдова. – В какое положение он меня поставил!
– Он вряд ли думал об этом. Он же умирал! Он всегда был добрым, – прерывающимся голосом сказала Люсет.
– Добрым? Добрым?!
– По крайней мере, – продолжал Граф, – могу вас заверить, что фирма Галлер со своей стороны контракт выполнила. Я видел вашего супруга. Он недолго страдал, госпожа Мартинели. Совершенно спокойное лицо, хотя и бледное. Но я думаю, это от природы – светлые волосы, белая кожа.