– Вероятно, в этом-то вся и беда. От скуки молодые девушки готовы пуститься во все тяжкие, особенно в наши дни, когда им нечем заняться.
– А молодые люди уезжают из страны… Она права, в Ла Роше ей совершенно нечего делать. Но мне казалось, что прежде она и не мечтала о переезде. Это прекрасный небольшой городок, там у нас милые, весьма патриотично настроенные соседи и много военных заказов.
– Вы и теперь там будете жить?
– Да, только переселюсь в дом поменьше. Неподалеку от нашего дома продается один замечательный домик – я в него просто влюблена. Он мне как раз подойдет, особенно если Люсет решит все-таки жить отдельно. Господин Граф, вы думаете, она в самом деле устроится на какую-нибудь работу?
– Несомненно.
– Она обязательно захочет вернуться, когда поймет, что такое работа. Конечно, если она приедет в Ла Рош, я возьму ее к себе.
– А ваш муж, позвольте спросить, оставил ей что-нибудь? Она упоминается в завещании?
– Нет, конечно… Муж составил завещание очень давно. Тогда он еще и не знал о существовании Люсет. У нее есть несколько сотен – наследство отца. Буквально перед самым нашим отъездом она побежала в банк и получила наличными по чеку. Сняла со счета все подчистую. И ни словом не обмолвилась об этом, пока мы не добрались сюда. Проделала все скрытно.
– В этом возрасте они многое считают само собой разумеющимся.
– Господин Граф, а как вы думаете, может, я не получала писем от мужа из-за какой-нибудь ошибки? – неожиданнно сменила тему госпожа Мартинели.
– Ошибки?
– Например, этот Шмид забыл их послать. Я не могу… Просто не верю, что Говард мог так жестоко поступить со мной. В этом нет никакого смысла.
Граф встретился с мисисс Мартинели взглядом, через мгновение она отвернулась.
– В этом нет никакого смысла, – повторила вдова уже не так уверенно.
Вернулась Люсет Дион. Теперь на голове у нее была шляпка, украшенная цветами, в одной руке – жакет, в другой – чемодан. Граф взял у нее поклажу, попрощался за руку с госпожой Мартинели и вышел в холл. Рассерженная Люсет вылетела из столовой через несколько минут. В полном молчании они ждали лифт, а потом – так же безмолвно – ехали в душной кабинке. И только оказавшись внизу, в вестибюле, девушка заговорила:
– Тетя Женевьева рада, что я решила не возвращаться.
– Но она не признается в этом до самой смерти, – отозвался Граф.
Управляющий, господин Гумберт, выскользнув откуда-то из глубины дома, отвел Графа в сторону.
– Молодая дама не вернется в Женеву?
– Нет.
– Я не осуждаю ее за это.
– Осмелюсь напомнить: ее тетя пережила ужасное потрясение, – улыбнулся Граф.