– Нам надо разделиться, – говорю я Кью.
Он на мгновение задумывается, а потом отвечает:
– Хорошая идея.
Он понимает: если Брит увидит нас вместе, она догадается, что этой ночью что‐то произошло, а я не хочу, чтобы она вот так об этом узнала. Я приехал в школу не потому, что не хотел портить свою безупречную посещаемость, а потому, что хотел рассказать Брит о случившемся ночью. Лично. Сохранив достоинство. Но уже слишком поздно – Брит замечает нас вдвоем в коридоре.
– Где вы пропадали? – спрашивает она.
– Э-э-э… – тяну я.
– Мне надо в туалет, – произносит Кью и исчезает, как самый неуклюжий в мире ниндзя.
– У тебя вид, словно ты всю ночь не спал, – говорит Брит, рассматривая мое лицо. – Ты чего, машину чинил? Это смазка у тебя?
Мне казалось, я смыл все каракули с лица, но, видимо, что‐то осталось. Объяснить, что у меня с лицом, в двух словах сложно. Можно только пошутить, сказав что‐нибудь типа: «Жаль, что ты этого сама не видела». И я совершенно непроизвольно начинаю смеяться.
– Это подписи.
– Подписи, – повторяет за мной Брит. – У тебя на лице.
– Ночь была просто сумасшедшей. Пойдем за теплицу.
– Хорошо, – смутившись, отвечает она. – Пойдем за теплицу.
Мы идем, и я прижимаю ее ближе к себе, чтобы чувствовать, как ее бедра при каждом шаге двигаются вместе с моими. Я улыбаюсь. Зеваю, потом зеваю еще раз. А потом вспоминаю, что обычно начинаю зевать, когда нервничаю. Брит смотрит на меня, я это чувствую.
– Так что стряслось? – шепотом спрашивает она.
– Сейчас расскажу.
Мы поворачиваем за угол, проходим по пустому коридору, выходим на улицу и заходим за теплицу. Брит засовывает ладонь мне под рубашку и целует меня.
– У тебя изо рта ужасно пахнет!
– Это чипсы, – говорю я. – Прости.
– Да нет, ничего страшного. – И она снова меня целует.
– Привет, – говорю я.
– Расскажи, что стряслось этой ночью, а то я начну волноваться.
Я делаю глубокий вдох:
– Так. Короче. В папу стреляли… Нет-нет, дослушай, он в полном порядке. Эту ночь я провел в больнице.
Она чуть отстраняется от меня и смотрит на меня с недоверием. Я продолжаю:
– В больнице все были такие классные. Они расписались у меня на лице, пока я спал.
Я не рассказываю о том, что расписать мое лицо предложила Джо. Про Кью я тоже не упоминаю. Меня от самого себя тошнит из‐за этого, но что еще я мог сделать? Она сидит молча, переваривает полученную информацию. Я сглатываю горькую слюну.
– Мне очень жаль, что я тебе вчера не позвонил. Ночь была просто сумасшедшая. Было очень поздно. Я до смерти перепугался.
Мы сидим на шаткой скамейке. Брит чуть отворачивается от меня. Чувствую, что мои уши начинают краснеть. Я понимаю ее без слов. Я вижу это в ее глазах – ее взгляд становится все более грустным. Я ей не позвонил.