– Кого повесили в цепях? – спросила Джейн.
– Мадам, это был бунтовщик, мастер Констебл. – Мэри замялась. – Его поймали, и мастера Аска тоже. Мы подумали, лучше не расстраивать вас.
Очевидно, Генрих считал так же, потому что не упомянул об этом.
– А что значит – повешены в цепях?
– Герцог Саффолк, мой отец, говорил, что его заковали в цепи и повесили над воротами Халла, где оставили умирать.
Джейн вздрогнула. Сколько времени продлятся его муки?
– А мастер Аск?
– Умер смертью изменника, – прошептала Мэри.
Джейн ужаснулась, ей стало очень жаль этого доброго и честного человека, преданного жестокой казни за убеждения. Она не могла вынести мысли о его страданиях.
– А что с лордом Дарси?
– Мадам, он был казнен в прошлом месяце на Тауэрском холме. Его голова до сих пор висит на Лондонском мосту.
Джейн ничего не сказала Генриху. Для него эти люди были бунтарями и изменниками, и он поступил с ними так, как повелевал закон. Она не знала, что двигало Констеблом или Дарси, но Аск, упокой Господь его душу, действовал, исходя из принципов, которые она разделяла. И теперь могла только молиться о том, чтобы надежды этого человека оправдались, раз Генрих уже решил восстановить два упраздненных монастыря. Чего только не сделает для нее король, если она родит ему сына!
Тянулись напоенные ароматами летние дни; Джейн постепенно охватывала эйфория, как будто она и ребенок завернулись в кокон и существовали в своем особом, безопасном и радостном мире. Ее больше не тревожила чума, которая к тому же, вероятно, отступала, по крайней мере вблизи Виндзора о ней не слышали.
Покой Джейн нарушил Суррей – горячая голова. Злость и возмущение Эдварда вкупе с ответной ненавистью и презрением Суррея вылились в открытую вражду. Однажды после обеда брат пришел в покои Джейн и шокировал ее своим видом: лицо у него было в синяках и кровоподтеках, его трясло от ярости, а такое случалось с ним редко. Хорошо, что Генрих был рядом.
– Суррей ударил меня в лицо, – сказал им Эдвард, и Джейн послала фрейлин за водой и чистой тканью.
– Я выскажу ему все, что думаю! – вспыхнул Генрих. – Драка при дворе! Я этого не допущу. Наказание для проливающих кровь – усекновение правой руки.
– Сэр, его отец герцог не простит этого! – воскликнула Джейн.
– Герцогу нечего будет возразить! Таков закон, – парировал король. – Скажите мне, лорд Бошан, вы чем-то спровоцировали нападение?
Эдвард покраснел:
– Сэр, я высказал предположение, что милорд Суррей симпатизировал Аску и его бунтовщикам.
– А это правда? – нахмурился Генрих.
– Я так думаю, сэр. Я рассчитывал, что он опровергнет мои слова.