У евреев все было просто и ясно: их врагом была фашистская Германия. У нас все сложно и врагов побольше. Спорно также, кого считать врагом № 1.
Из Берлина нас повезли снова на запад. Направление угадывалось по недолгим остановкам на станциях больших городов. Из окна иногда удавалось разглядеть аккуратно возделанные поля, красивые благоустроенные деревни. Какая разница с нищей колхозной Россией!
На остановках мы жадно рассматривали хорошо одетую немецкую публику. Неужели среди них был и простой рабочий люд? Немцы провожали нас хмурыми взглядами. Девушки расточали улыбки конвоирам. Запомнилось лицо бюргера. Он что-то говорил солдату, указывая на нас пальцем. Его лицо сияло гордой, нескрываемой улыбкой победителя. Мы были видимым доказательством мощи Германии Гитлера.
Не помню уже, на какие сутки пересекли мы границу Франции. Выгрузили нас в бывшем военном городке около линии Мажино. Городок бомбили, но пострадал он немного. Остановились часы на башне у входа. Они показывали время 2 ч. 23 м. Лагерь был благоустроенным. Дорожки усыпаны галькой, везде цветы и кусты роз. Мы, по-видимому, были первыми советскими военнопленными, попавшими сюда.
Нас встретил комендант лагеря. Несколько минут он что-то говорил молодому переводчику в польской офицерской форме, но без фуражки. Затем переводчик обратился к нам. Мешая украинские и польские слова, он сказал следующее:
— Братья! Эта немецкая свинья говорит, что вам оказана большая честь работать на великую Германию! Поэтому вы должны честно и примерно трудиться! С теми, кто будет так работать, будут хорошо обращаться и кормить. Но если кто будет увиливать от работы — расправа будет короткая! Братья! Наши народы вместе проливают кровь за свободу. Сделаем все, чтобы помочь им! Мы победим!
Я догадался, что фуражку поляк снял, чтобы не приветствовать немца.
Немец во время речи переводчика покровительственно кивал головой и повторял: «Йа, йа!»
Мы молча выслушали речь смелого поляка. Особого энтузиазма она у нас не вызвала.
После этого нас повели в баню. Из нее мы вышли совершенно голыми, имея только пояс, ботинки и консервную банку. Мы не представляли себе, что в таком виде нам придется пробыть девять дней. Хотя был август месяц, но погода стояла на редкость холодная и дождливая. Днем мы бродили по большому двору в поисках укрытия. Ночью немцы пускали в казармы. Но найти место прилечь было трудно даже на цементном полу, не говоря уже о трехэтажных койках. Я ухитрялся подлезать под сетку нижней койки, что можно было сделать только в одном положении: лежа на спине. От скопления множества людей в казарме было даже жарко, но спина немилосердно мерзла, и мне время от времени приходилось выбираться из своего убежища и тревожить лежавших и сидевших рядом. В шесть часов утра немцы выгоняли нас во двор.