Я решил, что пора дать знать о своем присутствии. На цыпочках я вернулся к двери, открыл ее и с силой захлопнул. Затем, тяжело ступая, подошел к стойке.
– Есть здесь кто-нибудь? – спросил я.
Возбужденные голоса сразу стихли. Наступила тишина, а потом из кухни вышел Йенсен. Его полное добродушное лицо было красным, глаза выдавали смущение.
– А-а, пришел, – сказал он, окинув меня взглядом. Выражение его лица слегка изменилось. Было видно, что он остался доволен моим внешним видом и испытал облегчение.
– Ну как тебе флигель? Нашел там все, что нужно?
– Мне понравилось, – сказал я. Запах жареного лука сводил меня с ума. – Здесь тоже хорошо. Вам можно только позавидовать, мистер Йенсен.
Он кивнул, но уже без былого энтузиазма, явно расстроенный недавним скандалом с женой.
– Да, здесь неплохо.
Он потер подбородок, пряча от меня глаза.
– Ты, наверное, голоден. Сейчас соображу что-нибудь поесть.
– Не надо беспокоиться, мистер Йенсен. Вы только скажите, что приготовить, – я все сделаю сам.
– Побудь здесь, я поговорю с женой.
Ему было так неловко, что мне стало его жаль. Он пошел было на кухню, но в это время к бензоколонке подъехал запыленный «паккард», и водитель нажал на клаксон.
– Я займусь им? – спросил я.
– Не надо, я сам. Ты поешь, а уж потом приступишь к работе.
Он вышел, и я видел сквозь открытое окно, как он занялся «клиентом».
Услышав за спиной шорох, я обернулся. В дверях стояла женщина и с любопытством разглядывала меня. Ее густые каштановые волосы были собраны в пучок и довольно небрежно заколоты. Это была настоящая красавица, хотя рот у нее великоват, а губы – слишком полные. В ней была чувственность, которая привлекает любого мужчину, – и я не стал исключением.
Женщина – лет тридцати, с зелеными глазами и кожей цвета слоновой кости – была одета в хрустящий белый халат, плотно облегавший фигуру, и, глядя на нее, стоявшую в дверном проеме, я понял, что под халатом у нее больше ничего нет. Она не произнесла ни слова. Мы так и стояли, рассматривая друг друга, пока не вошел Йенсен и, смущенно улыбаясь, не представил меня.
– Мне кажется, он не против перекусить. Во всяком случае, я – точно, – сказал он. – Как насчет поесть, Лола?
С непроницаемым лицом она сказала:
– Сейчас что-нибудь принесу.
Я видел ее тяжелые бедра, обтянутые халатом. При каждом шаге они оживали, еще больше подчеркивая чувственность. Я взял бумажную салфетку и вытер лицо. Пот с меня катился градом.
– Жарковато, а? – спросил Йенсен, расплываясь в улыбке.
– Печет как в аду, – ответил я.
Я постарался улыбнуться в ответ, но губы не хотели слушаться.