Арбок Перч пал перед ней на колени в низком поклоне и только после этого поднял голову. И вдруг ему привиделось во взгляде царицы, во всем ее облике, будто перед ним дикая серна на скале. Когда-то на пути из Мецамора в Эриах-Ширак он встретил на склонах Арагаца такую серну. В тех местах очень много диких баранов и серн.
Не поведя и бровью, без всякого интереса в голосе, Мари-Луйс спросила:
— Что-то вспомнилось, Арбок Перч?
— Нет, а почему ты так подумала, великая и всеславная царица?
— Скажи лучше — несчастная, отринутая, всепрощающая царица. У тебя ведь на языке были эти эпитеты? Великая, всеславная. Может, ты так величаешь меня и тогда, когда совершаешь разбой во главе своей банды, когда грабишь и разрушаешь наши поселения и храмы?.. Ну, что молчишь, говори…
— И, однако, будь на этот раз снисходительна, великая царица. Я, видно, не ко времени явился. А еще скажу, что я здесь не для того, чтобы выслушивать твои укоры.
— Знаю, — усмехнулась Мари-Луйс. — После Нерика и Каннувара ты не посещал меня с добрыми намерениями и открытым сердцем. И ноша твоя — вовсе не дичь, подбитая у берегов священного Евфрата, не подарок для меня, как ты заверял моих людей. Но я хвалю твою находчивость…
— Хетты вновь осмелились принести в жертву человека, божественная! — объявил Арбок Перч. — И помогали им в этом наказанные тобою жрецы и Арванд Бихуни. Плохо ты наказываешь, царица.
Мари-Луйс сурово насупилась, но молчала. Видно, не знает о случившемся. Знала бы — не смотрела на него волком, подумал Арбок Перч. А может, не верит?
Он развернул сверток и поднял отрубленную голову.
— Вот смотри, божественная!..
Царица не моргнула, только тяжело задышала. Выходит, не безосновательны слухи о том, что Арванд Бихуни в сговоре с остатками хеттских жрецов и они тайком вместе продолжают приносить в жертву человека? Значит, он опасен, как и этот силач-мятежник? До каких же пор на нее будут обрушиваться все новые и новые беды!
— Это правда?.. — промолвила наконец она.
— Доподлинная правда. К моему сожалению.
Царица приказала прислужницам обмыть голову жертвы, намаслить и обернуть в саван.
— Далеко это? — спросила она Арбок Перча.
— Нет, великая царица, там, где ты недавно установила образ Эпит-Анаит. Совсем близко отсюда.
В лице Мари-Луйс не было ни кровинки, глаза горели гневом. Но голос не изменился:
— Я довольна тобой, Арбок Перч. В святом деле мы едины. Придет час — достойно воздам тебе. А пока мы вместе отправимся карать преступников, проливающих кровь. Но не подумай, что я во всем твоя единомышленница.
— Понимаю, — с поклоном сказал Арбок Перч. — Я ведь тоже, хоть и пришел к тебе, остаюсь твоим врагом, великая царица.