Да, вот так-то! А зачем вообще нужны все другие боги? Никому не нужны. Пусть все они сольются с сутью породившей их Эпит-Анаит. Всего один бог! Всего один…
Мари-Луйс вспомнила мужа, и в ней поднялось чувство вины. Она, увы, не полностью, не без остатка предана ему. Ночами мрачная тень нависает над ее изголовьем. Бог-сон уносит Мари-Луйс далекими тропками. Иная душа прельщает царицу. Все замирает в ее околдованном существе. Отчего это так? Где предел, где ключ к разгадке?..
Часто, очень часто эти думы одолевали Мари-Луйс и пугали ее. Но жажда наслаждения не знает границ…
Мамка одела царицу, и наряды скрыли всю силу и прелесть ее наготы. Посвежевшая после сна, Мари-Луйс казалась еще более прекрасной. Но в глубине души ее угнетала необъяснимая тревога: неужто Эпит-Анаит не вдохновляет ее?..
В зеркале скользнул чудесный луч…
К вечерней трапезе царицу ждали властитель Нерика, полководец его войска, правитель дворцового гарема. Тут же были верховный жрец Арванд Бихуни, старшая жена властителя Нерика и ее дочери.
Вдоль стен зала тянулись устланные звериными шкурами низкие диваны, а перед ними тоже невысокие столы, заставленные серебряными и золотыми кувшинами и столовой утварью. Языки пламени факелов и светильников, отражаясь, зажигали бликами своих отсветов стекло сосудов, полнящихся винами и пивом. Над кушаньями курился ароматный пар.
Арванд Бихуни освятил пиршественный стол. Все стоя подождали, пока сядет царица. Мари-Луйс взяла за руку старшую жену властителя и усадила ее рядом с собой. Та была очень польщена. Властитель принялся сам разрезать изжаренную на вертеле косулю и затем положил лучшие куски царице, а уж после нее и всем другим.
— Угощайтесь! Дом мой беден, но сердце богатое. Возрадуемся благоволением богов!..
Все безмолвно принялись за еду.
Царице снова вспомнился муж. Отчего бы в такую минуту, когда все молчат, только челюстями работают? Ей налили вина. Она выпила с именем Каранни на уме.
В углу у стены смиренно стояли семь юных девиц, и среди них Таги-Усак. Царица не без удивления подумала: «Почему мужчины не развлекаются с ними? Может, запрещено это?.. Но почему? Почему человеку нельзя, как богам, быть вольным в исполнении своих желаний?..»
Мари-Луйс посмотрела на астролога и приметила, что глаза его горят. Перехватив ее взгляд, он сразу присмирел. «Вот так-то, — смакуя вино, подумала царица, — смирись, низменное создание, перед тобой царица!» Но, обуреваемая огнем желания, Мари-Луйс опять глянула в его горящие глаза. И, кажется, испугалась: «Нет, нет! В небесах один бог — Мажан-Арамазд, а на земле — мой супруг. И когда только старый больной царь-отец испустит дух, чтобы мне наконец увидеть своего Каранни на троне?!. И отчего так долго живут цари-отцы?..»