Кама Вараш оторопел.
— Однако, царица!..
— Говорю, не та! — оборвала его Мари-Луйс. — Забери всю ее одежду, обряди ту жрицу, что находится у тебя, пусть станет похожа на эту девицу!..
— Что ж, будь по-твоему! — неохотно согласился верховный жрец.
И он вышел, унося в охапке всю одежду девушки и даже венок и гирлянду из цветов, которыми она украсила себя, идучи к царице.
Мари-Луйс долго стояла над изголовьем обнаженной Нуар. Как же она хороша…
Мари-Луйс крикнула свою жрицу-врачевательницу.
— Приведи в чувство это невинное дитя. Выпила немного вина, видно, непривычно ей…
* * *
А в храме бога Шанта, тоже одурманенная, лже-Нуар без умолку хохотала, и хеттские жрецы тем временем готовили обряд жертвоприношения. Жрица покорно исполняла все, что от нее требовали. Она действительно была очень похожа на дочь медника Миная.
Вот ее подвели к жертвеннику для священного омовения. В воду подлили красного вина — это чтобы потом, когда прольется кровь жертвы, не очень было видно…
Кама Вараш, обратившись к жрецу-вершителю, спросил:
— Деяние сие с волею твоею сообразно?
— Сообразно! — ответил жрец-вершитель и сам еще подлил вина в воду.
Верховный жрец положил в рот лже-Нуар живого жучка, который должен вознести душу жертвы в небеса, открыть ей путь в пристанище богов.
Храмовые жрецы тянули ритуальные песнопения и били в барабаны. У жертвенника горели свечи. Вокруг восседающего на пьедестале идола с золоченой ветвью в руках ходили два жреца и воскуряли ладан. Из ниш на все происходящее взирали неживые головы быков и буйволов, лошадей и собак.
Лже-Нуар все смеялась и радовалась, пребывая под действием зелья.
— Люди, я супруга бога Шанта! — твердила она. — Удостоенная счастья, с небес гляжу на вас, горемык.
А дымная мгла вокруг нее все сгущалась, лики жрецов и идолов двоились, троились и скоро совсем исчезли с глаз.
Ее уложили на жертвенник, заложили руки за голову и связали их.
Кама Вараш принял протянутый ему меч, обмакнул в чашу с маслом и, трижды обойдя алтарь, вонзил его в грудь жертвы.
Дымная мгла поглотила все вокруг.
* * *
Рассвело.
С окрестных гор и лесов в Нерик вливаются ароматы росистых трав и дерев. Все стены, крыша, врата храма Шанта украшены цветами, ивовыми ветвями. Вокруг столпились хетты и армяне, плотно обступив все подходы к храму. Хеттские жрецы окрасили свои бритые головы кровью жертвы.
У Арванда Бихуни голова умащена, а лицо все окрашено кровью.
Девяносто девять армянских жрецов стоят справа от врат храма. Девять из них держат, перекинув через плечо, белых жертвенных овечек. Слева с такой же ношей выстроились жрецы-хетты.