Императорский Китай в начале XV века (Бокщанин)

В работе использовано издание, выпущенное в Сянгане (Гонконге) в 1964–1966 гг. фотолитографическим способом с рукописного экземпляра, хранившегося в Государственной пекинской библиотеке. При этом была сверена и уточнена нумерация цзюаней (глав). В результате события, размещавшиеся ранее в 130 цзюанях, были подразделены на 274 цзюаня (кроме того, 4 цзюаня имеют по 2 части, поэтому практически труд состоит из 278 цзюаней).

Более подробную характеристику «Мин ши лу» как исторического источника см. в работе У Ханя «Цзи Мин ши лу» [151]. Однако самостоятельной характеристике «Мин Тай-цзун ши лу» здесь почти не уделяется места [151, 197–199].

Чжу Юань-чжан (21 октября 1328 — 24 июня 1398) — первый император китайской Империи Мин с 23 января 1368 по 24 июня 1398.

Традиционное написание 朱元璋, упрощённое написание 朱元璋, посмертное краткое имя — Гаоди (高帝), посмертное полное имя — Кай Тянь Синдао Чжао Цзи Ли Цзида Шэн Чжи Шэнь Жэнь Вэньи Уцзюнь Дэ Чэнгун Гао Хуанди (開天行道肇紀立極大聖至神仁文義武俊德成功高皇帝), храмовое имя — Тайцзу (太祖)

Девиз правления: Хунъу (洪武, Разлив Воинственности).

Цзянь-вэнь (建文, 5 декабря 1377 — 13 июля 1403) — второй император Китая династии Мин c 24 июня 1398 до своей смерти в 1403 году. Личное имя Чжу Юнь-вэнь (朱 允炆), храмовое имя не было присвоено, посмертное имя Хуэй-ди (惠帝), полное имя Гун-мин Хуэй-ди (恭閔惠皇帝).

Титул «ван» носили древнекитайские властители до образования империи (III в. до н. э.). Позже он присваивался людям, стоявшим рангом ниже императора, чаще всего императорским родичам. Ванами в китайских источниках именуются также правители зарубежных стран. Этот титул принимали многие вожди повстанческих движений в Китае. Значение этого титула в описываемое время близко по смыслу к слову «князь».

В свою очередь, ван, получавший удел, именовался в источниках в соответствии с названием своего удела, например Янь-ван (т. е. ван удела Янь), Чжоу-ван (ван удела Чжоу) и т. д. Поэтому мы сочли возможным включить подобные наименования ванов в именной указатель.

По степени родства ваны подразделялись на цинь-ванов (сыновей императора) и цзюнь-ванов (его внуков).

Сост. по: [29; 127, 20–22; 105, 147, табл. 11].

При этом, однако, нужно учитывать, что в своей аграрной политике правительство Чжу Юань-чжана далеко не всегда было последовательно. В ней прослеживаются определенные зигзаги и некоторая эволюция (подробнее см.: [105, 71–72]).

Академия Ханьлинь исполняла как научные, так и политические функции. В обязанность ее членов входило составление анналов царствующей династии, а также династийных историй и других сочинений, исполнявшихся по «высочайшему» повелению. Из ханьлиньцев, как правило, подбирались наставники для членов императорской семьи. Члены академии были в свите императора, участвовали во дворцовом церемониале. Кроме того, ханьлиньцы составляли многие государственные акты, в частности тексты императорских манифестов.

Чиновники в Китае делились по старшинству на 9 рангов (высшим был 1-й). Чиновники каждого ранга, в свою очередь, подразделялись на «действительных» и «приравненных».

Указанное мероприятие не следует путать с амнистией для уголовных преступников. Последняя также осуществлялась правительством Чжу Юнь-вэня, но другими актами и в иные сроки.

Датировка событий, связанных е шагами против удельных ванов в 1399 г., дается в различных источниках по-разному и колеблется в пределах февраля — июля.

По другим данным, Минь-ван был сослан в Юньнань [16, цз. 11, 800].

Не следует, однако, упрощая картину, думать, что позиция тех или иных группировок и лиц во внутриполитической борьбе в 1398–1401 гг. определялась только политическими мотивами. Здесь, несомненно, сказывался и целый ряд конъюнктурных и тактических соображений: клановые, имущественные и карьеристские интересы, сугубо личные привязанности и т. д.

Кайпин находился близ современного г. Сюаньхуа, в провинции Хэ-бэи (не путать с г. Кайпин близ Бохайского залива, в той же провинции).

У Хань, специально исследовавший данный вопрос, приходит к заключению, что подлинные документы о рождении пятерых старших сыновей Чжу Юань-чжана, а также о рождении Чжу Юнь-вэня были уничтожены по приказу Чжу Ди после прихода последнего к власти. Поэтому сказать что-либо определенное о происхождении Чжу Ди трудно. Но даже по сохранившимся данным можно определить, что его матерью была не та императрица, которая ею официально провозглашалась [146, 9–16]. Не углубляясь в данную проблему, отметим, что само по себе уничтожение документов и фальсификация версии о матери Чжу Ди в источниках — факт весьма важный, доказывающий, что, по его собственному мнению, не все в его происхождении было «чисто».

Подробнее описание битвы см. [48, 119–120].

Чжу Ди (朱棣, 2 мая 1360 — 12 августа 1424) третий император династии Мин c 17 июля 1402 до его смерти в 1424 году. Чжу Ди называют вторым основателем династии. Храмовое имя — Чэн-цзу (成祖), посмертное имя — Вэнь-хуанди (文皇帝, буквально «культурный император»).

Девиз правления: Юнлэ (традиционное написание 永樂, упрощённое написание 永乐, буквально: «Вечное счастье»).

Нужно иметь в виду, что элементы спора о престолонаследии или же борьбы за престол присутствуют почти во всех крупных междоусобных войнах средних веков в разных странах мира. Это отнюдь не значит, что династийная борьба была основной сутью таких войн. Рамки династийных распрей часто служили лишь формой или же предлогом для конфликтов, имевших большую социальную и историческую значимость. Роль споров вокруг престола в данных случаях и на отдельных этапах внутренних войн могла быть весьма различной. Но общая динамика борьбы вела к тому, что вокруг враждующих претендентов на высшую власть создавались группировки их сторонников. Последних связывали не только общие интересы в вопросе о престолонаследии, но, прежде всего, общность социального положения, политических устремлений, материальной выгоды. Учитывая средневековую психологию, можно сказать, что отсутствие примеси династийных споров лишь затрудняло развитие внутренних конфликтов.

1 дин в ассигнациях формально равнялся 10 тыс. медных монет (вэней, чохов). Фактически же это соотношение было иным ввиду обесценивания ассигнаций.

Чжу Гао-чи́ (朱高熾, 16 августа 1378 — 29 мая 1425) — 4-й император Китая из династии Мин, правил с 7 сентября 1424 года по 29 мая 1425 года. Старший сын и преемник императора Чжу Ди. Его девиз правления Хунси (洪熙) можно перевести как «Великое сияние». Посмертное храмовое имя — Император Жэнь-цзун династии Мин (明仁宗).

Основным воинским соединением в XIV–XVII вв. в Китае был вэй (гарнизон). Юридически каждый такой гарнизон должен был насчитывать 5600 человек. Они делились на тысячные караулы (цянь ху со) по 1120 человек, которые, в свою очередь, состояли из десяти сотенных караулов (бай ху со) по 112 человек. Последние делились на полусотни и десятки. Практически же число солдат и офицеров в гарнизонах могло быть весьма различно, и больше установленной нормы и меньше. Примеры этому приведены Н. П. Свистуновой [107, 218, 222, 226, 228].

Вопрос об обороне границ империи Мин тесным образом связан с внешней политикой Китая того времени. Поэтому в данной работе, посвященной внутриполитической истории, он затронут лишь конспективно. Более подробно об этом см.:,[92; 104; 107; 129; 215; 223].

1 дань равен 103,5 л.

1 цин равен 100 му (6,144 га).

Таблица составлена по данным «Мин Тай-цзун ши лу». Насколько достоверны данные официальной китайской средневековой статистики, проверить невозможно. Однако именно налоговая статистика с большей или меньшей приближенностью могла отражать реальное положение вещей.

В конце XIV в. предполагалось в среднем 3/10 солдат оставлять для гарнизонной службы, а 7/10 — отправлять возделывать землю. Но практически, в зависимости от конкретных обстоятельств и условий, соотношение строевых солдат и военнопоселенцев было весьма разным и выражалось как 2:8, 4: 6 и даже 1:9 [158,5].

Исследователи отмечали, что в самом широком смысле слова опорой деспотического режима императорской власти в средневековом Китае служило сословие шэньши — людей, так или иначе связанных с учено-бюрократической карьерой и низовой административной властью на местах и вместе с тем обладавших определенным имущественным достатком (чаще всего доходами от земельной собственности). Влияние шэньши, сгруппированных в широкие клановые организации, в конечном итоге определяло всю социально-политическую структуру империи. Они являлись основным ядром господствующего класса развитого и позднего феодального общества в. Китае [подробнее об этом см.: 97; 191; 192]. Роль блюстителя незыблемости деспотической власти они начинают играть еще в X–XI вв. [114, 175]. Это сословие в широком плане служило опорой и минским императорам… Однако в данной главе речь идет не об общих основах режима императорской власти, а о конкретных политических силах, на которые могло рассчитывать правительство Чжу Ди. чтобы удержаться у власти.

Попутно обратим внимание на приравнивание народа к быдлу, что лишний раз говорит отнюдь не о филантропических истоках «заботы» Чжу Ди о народе.

Еще одной столицей при династии Мин считался г. Фэнъян, связанный с происхождением Чжу Юань-чжана. Но это была чисто номинальная столица, не имевшая никакого политического значения [210, 50].

В строительстве новой столицы можно выделить несколько этапов. Подготовительные работы (заготовка строительных материалов, вербовка мастеров строительного дела и рабочей силы) начались в 1406 г. Их намечалось закончить к июню 1407 г. После этого началось возведение нового дворцового комплекса. Он был примерно на 600 м сдвинут к востоку от прежних дворцов монгольских императоров Китая. За образец был взят дворцовый комплекс в Нанкине, но размах новых палат должен был превзойти нанкинские. В 10-х годах интенсивность строительства несколько снизилась, что было связано, очевидно, с походами в Монголию в 1409–1410 и в последующие годы, отвлекавшими средства и участвовавших в стройке солдат. В декабре 1416 г. при дворе даже обсуждался вопрос, следует ли продолжать строительство в Пекине. С одобрения высших сановников оно все же было продолжено. На этой завершающей фазе было в основном закончено сооружение не только дворцового комплекса, но и многих «внешних» объектов (в частности, знаменитого Храма Неба), а также расширена и перестроена пекинская крепость [23, цз. 57, 835–836, цз. 182, 1964, цз. 218, 2169].

Понятия «Север» и «Юг» в отмеченном смысле весьма условны. Следует учитывать, что южные провинции империи Мин-Гуандун, Гуанси, Юньнань и Гуйчжоу даже к 1500 г. еще не были достаточно колонизованы китайцами [197, 203]. Поэтому они рассматривались как южные окраины. Фактическим политическим и экономическим центром юга страны были районы в бассейне нижнего течения р. Янцзы. Под Севером, в свою очередь, обычно подразумевались территории, лежавшие в бассейне среднего и нижнего течений р. Хуанхэ.

Л. А. Боровкова, основываясь на предоставлении северянам более широкого доступа к кормилу правления в 1397 г., а также отмечая отдельные переселения Чжу Юань-чжаном «богатых домов» и крестьян из южных районов, высказывает предположение, что север страны постепенно становился главной опорой деспотической императорской власти уже в конце XIV в. [55, 169]. Однако каких-либо решающих сдвигов в этом направлении тогда еще не произошло. Возможно, что в условиях внутриполитической борьбы Чжу Юань-чжан не пренебрегал надеждой найти опору среди северокитайских феодалов. Но подобные планы могли относиться лишь к последним годам его царствования, и подтверждение их существования нуждается в дальнейших доказательствах. Как показано в исследованиях Л. А. Боровковой, Чжу Юань-чжан пришел к власти, опираясь на южнокитайских феодалов [50, 34, 175–176]. Ориентация на них сохранялась при первом императоре династии Мин и впоследствии.

Перемещение политического центра в Пекин сопровождалось сосредоточением в его округе значительного количества войск. Передислокация сюда войск и расширение местных воинских гарнизонов за счет пополнений начались еще в 1402–1403 гг. [23, цз. 12(11), 215, 223, цз. 22, 415]. При первом переезде императора в Пекин в 1409 г. его сопровождали 50 тыс. солдат и офицеров из нанкинского гарнизона, значительные армейские контингента из различных провинций страны и войска Цзиньивэя [23, цз. 82, 1095–1096]. Дальнейшей концентрации войск на севере способствовали походы в Монголию.

Например, еще при Чжу Юань-чжане был случай, когда за 10 дней к императору поступило 1660 докладов, представлявших на его усмотрение 3391 дело [213, 48]. Нечто подобное должно было происходить и при Чжу Ди.

В данном случае мы абстрагируемся от того факта, что свобода монарха в принятии решений была в императорском Китае (возможно, за исключением лишь начального периода существования империи) в известной мере ограничена. Ло Юн-бан, специально изучавший механизм принятия таких решений в период Мин, приходит к выводу, что даже при характерном для этого времени усилении императорской власти здесь продолжало в конечном итоге сказываться влияние многих причастных к власти инстанций [218, 70–72].

Приведенные методы практиковались в Китае и ранее. Как отмечает Г. Я. Смолин, стремление правительства утилизировать земельные ресурсы и пополнить фонды «казенных полей» ярко прослеживается уже в конце X–XI вв. и отражает традиционную для Китая линию на развитие производительных сил главным образом вширь, путем раздвижения границ ареала земледельческой культуры [114, 101–102]. В этом плане Чжу Юань-чжан не вносил чего-либо принципиально нового.

В этой связи Л. А. Боровкова говорит о полном провале политики Чжу Юань-чжана, направленной на возрождение мелкого крестьянского землевладения, в ее исторической перспективе [55, 170].

В этой связи нужно вернуться к вопросу о переселении крестьян, которое практиковалось при Чжу Ди, так же как и при Чжу Юань-чжане, и которое Л. А. Боровкова, как отмечалось выше, считает одним из действенных средств к ограничению интересов феодалов. Доступные материалы не дают возможности с точностью определить, кого и по какому принципу переселяли. Следовательно, вопрос о влиянии такого переселения на частнофеодальное хозяйство может ставиться лишь теоретически, в гипотетическом плане. Указанное переселение, согласно имеющимся данным источников, шло из районов, где был избыток рабочих рук и нехватка земли. Переселялись безземельные и малоземельные крестьяне. Эти категории не обязательно идентичны крестьянам-арендаторам частных полей. Отсюда поставленный вопрос еще нуждается в исследовании. Кроме того, переселение крестьян при Чжу Ди сопровождалось, как будет показано ниже, и чисто политическими, а не только экономическими мотивами.

Уверенность, которую выражает докладчик в том, что опустелые поля не останутся необработанными, лишний раз свидетельствует отнюдь не об абсолютном значении переселения крестьян как фактора, подрывавшего частнофеодальное хозяйство.

Начатки такой идеи заложены в труде Гуань-цзы. Затем ее подхватили и превратили в стройную теорию легисты. Позже она вошла в конфуцианское учение средневекового Китая. (Подробнее см.: [91; 100].)

Ответить на вопрос, куда бежали крестьяне, бросавшие свое хозяйство, весьма трудно, так как в источниках чаще всего встречается формула «бегут и скрываются». Однако отдельные данные позволяют предположить, где они скрывались в начале XV в. Во-первых, они просто переселялись в другие районы, где налоговый гнет был меньше, или же вовсе скрывались от налогообложения [23, цз. 151, 1755, цз. 25, 469]. Во-вторых, беглые крестьяне становились бродягами [23, цз. 70, 981]. Это подразумевало как случайные заработки и нищенство, так и уход в «разбойные шайки». В-третьих, беглецы находили пристанище у «сильных домов», т. е. помещиков и аристократов, нанимаясь к ним в работники и слуги [23, цз. 116, 1476, цз. 131, 1618]. В-четвертых, некоторые бежали «на острова в море», т. е. уходили за рубеж [23, цз. 32, 566, цз. 52, 787]. Наконец, какая-то их часть бежала в города, пополняя армию городской бедноты. Но документальных подтверждений последнему в источниках применительно к рассматриваемому времени обнаружить не удалось.

Система налогов, существовавшая в империи Мин, описана во многих общих и специальных работах [см.: 66; 105; 135; 203; 209]. Поэтому здесь отметим лишь самые основные ее черты. Налоги собирались дважды в год и назывались «летними» и «осенними». Размер взимаемых налогов определялся числом внесенных в реестры тяглецов, количеством обрабатываемой земли и ее урожайностью. Официально считалось, что средняя норма основного налога должна равняться 1/10 части урожая. Налоги с казенных земель были тяжелее, чем с частных. В конце XIV в. средняя установленная норма налога с каждого му (1/16 га) казенных земель составляла 5 шэн 3 гэ 5 шао зерна (около 5,5 л) в год. Данных об изменении этой средней нормы в начале XV в. нет. На практике система налогов в стране не была единообразной. Для казенных земель существовало 11 градаций налоговых ставок, для частных- 10 градаций. Кроме «основного» налога было много «дополнительных». Простолюдины были также обязаны нести целый ряд обременительных повинностей (трудовая, извозная и др.). Налоги исчислялись главным образом в зерне. Но в различных областях страны они могли собираться самыми различными продуктами местного производства. Исчислялись они и в деньгах. В связи со всем этим существовала так называемая кеременная сетка налогов. За сбор налогов отвечала местная администрация. Однако практически их собирание перекладывалось на общинную верхушку. В частности, в 1371 г. был введен институт специальных налоговых старшин (лян чжан). Деревенские общины были связаны в уплате налогов круговой порукой.

Например, поскольку продажа людей начала принимать угрожающие масштабы, правительство запретило ее в 1410 г., а в 1413 г. стало выкупать проданных на казенные средства [23, 106, 1371, цз. 140, 1688].

Составлено по: [23; 20].

Составлено по: [23].

Есть данные, что в 1403–1424 гг. категория домашне-оседлых ремесленников насчитывала 27 тыс. дворов [176, 105]. Но так как это число совпадает с числом переселенных при Чжу Ди из Нанкина в Пекин мастеровых, то к данной категории, очевидно, следует отнести всех столичных ремесленников. Следовательно, к ней надо отнести и 14 800 ремесленных дворов, оставленных в Нанкине [128, 11]. Сменно-перемещаемых ремесленников в конце XIV в. насчитывалось 230 289 человек [206, 56]. Что же касается военных ремесленников, то в начале XV в. на учете Военного ведомства их было около 3 тыс. [116, 108]. Однако вся приводимая статистика весьма условна.

В задачу данного исследования не входит более подробное освещение вопросов, связанных с общей организацией ремесла в период Мин, ибо они достаточно полно отражены в работах Э. П. Стужиной и Чэнь Ши-ци [116; 176].

При всей условности приводимой статистики, зная объем казенного и частного производства железа, можно установить, что в начале XV в. он приблизительно достигал уровня 15–16 тыс. т в год. В этой связи цифра 45 тыс. т, принимаемая за среднегодовую выработку железа в стране в 1403–1424 гг. китайскими авторами Ван Су и Син Линем, представляется преувеличенной [57, 16].

Можно предположить, что попытка ввести фиксированный налог коснулась и железа. Но здесь твердый уровень налоговых поступлений продержался лишь в 1419–1420 гг., т. е. два года.

В «Мин шу» записано, что со вступлением Чжу Ди на престол им были закрыты 95 соляных шахт в Сычуани [33, цз. 81, 1648]. Однако «Мин Тай-цзун ши лу» свидетельствует, что закрытие этих шахт относится к 1392 г., т. е. не являлось акцией правительства Чжу Ди. Наоборот, последнее вновь начало их разработку в 1416 г. [23, цз. 172, 1911].

Составлено по:[23].

Отрез, или кусок (пи), — китайская мера ткани 70 см в ширину и 12,8 м в длину.

Указанной точки зрения придерживались, в частности, Шан Юэ и Цянь Хун, а ряд других ученых были склонны относить зачатки капитализма в Китае к еще более раннему времени. Подробнее об этом см.: [93: 99].

см. подробнее: [44, 6]

см. подробнее: [45, 139–181]

Подношения императору, доставлявшиеся иноземными посольскими миссиями, именовались в Китае «данью».

Бумажные деньги конца XIV — начала XV в. имели разные номиналы — от 100 вэней (медных мелких монет) до 1 гуаня (связки медных монет). Ассигнация в 1 гуань приравнивалась к 1000 вэней или же 1 ляну серебра, 4 гуаня ассигнациями приравнивались к 1 ляну золота [33, цз. 81, 1643].

В китайских источниках все выступавшие против установленного порядка именовались разбойниками. За этим чаще всего скрывалось обозначение именно социального протеста.

При всем этом мы нарочито абстрагируемся от сложной социальной борьбы в среде господствующего класса, чему посвящены первые главы работы, а также от волнений среди некитайских национальностей страны, о чем будет сказано ниже.

В этой связи нельзя согласиться с мнением Лю Цзун-юаня и А. Сиеделя о роли даосизма в Китае в начале XV в. Первый из них считает, что глубокое влияние даосизма на политику прослеживается в течение всего периода Мин, начиная с царствования Чжу Ди [217, 291–292]. Второй отмечает начало XV в. как время поощрения даосизма правительством [224, 492–495]. Гораздо больше оснований согласиться с Ч. Хакером, который пишет, что минское правительство применяло против даосизма и буддизма репрессивный контроль, приводивший еще со времени Чжу Юань-чжана к религиозным волнениям [213, 28–29]. Истинное отношение Чжу Ди к даосизму хорошо характеризует следующий случай. Когда в начале его царствования, в феврале 1404 г., идеологи даосизма поднесли двору даоские каноны, он приказал отвергнуть подношение и прогнать их [23, цз. 13, 923; 33, цз. 5, 63].

Дарение китайских чинов и регалий практиковалось китайцами и для иноземных вождей, находившихся за пределами империи. Однако в данном случае их титуловали начальниками собственных вэев, а не вливали в китайские вэи как «присоединившихся». Естественно, что, находясь вне контроля китайских властей, эти зарубежные вэи практически не были подчинены Китаю. Чтобы не путать их с настоящими вэями, китайцы называли их цзими вэй (вэй, связывающий силы иноземцев) [подробнее см.: 92, 252–274].

Слово «чиновники» здесь употреблено в расчете на китайского читателя. Подразумевает оно некитайскую знать.

Например, при образовании Управления полного умиротворения Пуань в феврале 1403 г. было оговорено, что местный начальник будет ежегодно выплачивать в качестве «дани» 3 тыс. даней зерна и возьмет на себя расходы по доставке этого зерна в казенные хранилища [23, цз. 16, 298].

Произведения К. Маркса и Ф. Энгельса даны по второму изданию Сочинений, произведения В. И. Ленина — по Полному собранию сочинений.