С Володькой она обращалась так:
— Помогаев, прекрати хулиганство, а то выкину из класса.
— Я тяжелый, — бубнил в ответ Володька.
— Не смей пререкаться, когда замечание делаю!
— Я и не пререкаюсь.
— Вон! Помогаев, вон!
— А чо я сделал-то?
— Хулиган! Выходи немедленно! Урок начинать не буду.
Пыхтя, сопя, показывая в кармане кулак, Володька выходил. Не раз он пытался отомстить Анне Савельевне: подсовывал в патроны бумажки, и в кабинете не горели лампочки, подговаривал мальцов из родного Рабочего орать под окнами: «Головешка, Головешка! У тебя зубы кривые!», изображал Анну Савельевну на стенах уборной, а то и прямо на классной доске.
За неделю до весенних каникул, в мечтаниях о которых Витя пережидал март (девочка Ира властвовала в ненаступивших днях с утра до вечера), он дежурил с Володькой в физическом кабинете: подмел пол, вытер парты и ушел, оставив Володьку копаться в пыли многочисленных шкафов. Через полчаса, зачем-то вернувшись, он уже не застал Володьку — в кабинете была Анна Савельевна. Не заметив поначалу открывшейся двери, дергая нетерпеливо нижней оттопыренной губой, нахмуренная даже наедине с собой, Анна Савельевна уталкивала в черный потертый клеенчатый портфель электропаяльник, недавно приобретенный по безналичному расчету. Щелкнул замок, Витя кашлянул и, преодолев робость, решил объявиться.
— Ты чего болтаешься, Родов? Дела нет?
— Да мне… Я Помогаева ищу, — стушевался Витя.
— Ты, Родов, у хулиганья на поводу не иди. Сам таким станешь. Вот матери скажу, пускай-ка за тебя как следует возьмется.
— До свидания, Анна Савельевна.
— Беги, беги, не шалопайничай.
С облегчением передохнув, Витя в самом деле побежал, не помышляя даже, что случайная встреча с Анной Савельевной обернется в дальнейшем сущей бедой.
На завтра урок физики начался форменным допросом:
— Помогаев, это ты паяльник стянул?
— Какой паяльник?! — Володька, красный и несчастный, вылез из-за парты.
— Не прикидывайся дураком, я знаю.
— Да на что он мне?
Анна Савельевна, развалясь за столом, надменно, с противной улыбочкой уничтожала:
— Ягненок нашелся! Давай сознавайся, а то хуже будет.
Класс замер, не зная, что и подумать, а Витя глаз не сводил с клеенчатого портфеля, в котором, казалось, до сих пор спрятан паяльник. Он был растерян, сбит с толку: «Зачем она врет?! Разве так можно?! Добить Володьку хочет, головешка, дура, ведьма!» Он поднял руку, но Анна Савельевна не успела спросить, чего он хочет, Володька взъерошенный, с округлившимися, бешеными глазами бежал через класс, Анна Савельевна в испуге шарила на столе, придвинула чернильный прибор, точно защищаясь им, сипло крикнула: