Заборы.
Палисаднички.
Мостовая. Столпы фонарей. Магазинчики светлые с витринными стеклами, за которыми что-то да было, но что — из автомобиля не разглядишь. По мостовым прогуливались дамочки виду самого бездельного, кто с детьми, кто с собачками, кто сам по себе, без сопровождения и цели. И на угнетенных женщин королевства, в помощь которым Катарина с прошлой зарплаты отдала полтора талера — все скидывались по талеру, но с нее взяли больше, солидарности женской ради — они нисколько не походили.
Значит, угнетатели.
И если остановиться, выйти из машины, заглянуть в лица, то Катарина несомненно увидит на лицах этих дамочек печать порока… наверное.
А потом дорога дала круг и вывела на площадь.
Круглую такую площадь.
С каштанами.
И с фонтаном, из которого поднимался серый постамент, а на нем уж стоял конь со всадником. И конь, и всадник были одинаково горделивы, а еще почему-то весьма походили на князя. Или ей казалось? Додумать она не успела, поскольку всадник, не медный, а живой, осадил зверюгу — конь у князя был знатный — и соизволил-таки оглянуться.
А Катарина уж начала думать, что ему все равно, едет она или потерялась по дороге.
И тут из здания — помпезного такого строения с совершенно нефункциональными колоннами и портиком, на котором возлежала особа легкомысленного вида — показался примечательного виду господин. Был он высок. Тучен. Обряжен в сюртук из рыжего сукна. В петлице виднелся букетик подвяленных незабудок. На круглой голове, какой-то чересчур уж гладкой, чудесным образом держались очочки в тонкой оправе. И цепочка их свисала до покатого плечика.
В руках господин держал белое полотенце с вышивкой, на котором возвышался горб каравая.
За господином, подхвативши длинные юбки, спускалась женщина крайне недовольного вида.
— Добро пожаловать! — воскликнул господин, кланяясь с немалым подобострастием, на что князь сквозь зубы процедил:
— И вам доброго утречка…
И поводья кинул.
Катарина велела себе не отвлекаться. В конце концов, чего еще от князя ждать?
— Добрый день, — сказала она и скромно отщипнула крошку от хлебного круга, очень надеясь, что этого будет достаточно.
И что хлеб не отравлен.
Если подумать, то к чему травить обыкновенного следователя? Пусть и старшего.
Женщина с конем одарила Катарину неприязненным взглядом, будто бы это Катарина была виновата, что у их князя с манерами плохо. Или скорее уж он не считает нужным демонстрировать сии манеры к тем, кто стоит ниже его по социальной лестнице.
Типичный угнетатель.
Меж тем типичный угнетатель, вряд ли догадываясь о подобных мыслях, щелкнул себя хвостом по сапогу и соизволил подать Катарине руку.