…следом появилась почти уверенность, что девка эта про мелкие делишки знает, как не знать, когда тайны из них особое нету, но ей они мало интересны. Ей другое надобно…
…другой.
…и тут уж вовсе руки похолодели, а сердце зашлось так, что панна Куркулева пошатнулась и была заботливо подхвачена князем.
— Вам дурно?
…и все ж зря Олька с ним связалась. Могла б другого кого найти, небось, девка видная, не чета этой, вокруг с малолетству поклоннички вились-увивались, так нет, все перебирала… а годы-то идут, того и гляди, останется на бобах со своими переборами.
— Это от жары, — неловко соврала панна Куркулева.
И князь недоуменно брови приподнял.
Ему, похоже, жарко не было…
…накрытого стола в мертвецкой, как того Себастьян опасался, не обнаружилось. Зато наличествовали астры в ведре.
Обыкновенном таком ведре.
Железном.
С аккуратно выписанным рыжею краской нумером на боку, а чуть ниже нумера красовалась кривоватая уже надпись «для горячего». Где ныне обреталось горячее, осталось неизвестным, ибо над ведром пышною бело-лилово-бордовою шапкой поднимались астры.
А уж из-за астр и выглядывала вихрастая макушка судебного эксперта.
Видать, и он предупрежденный о визите — похоже, Тайная канцелярия в желании организовать прием дорогой гостьи перебудоражила весь город — приоделся. Ныне на пане Штефане красовался широкий двубортный пиджак из шерсти темно-малинового колеру, и шейный платок цвета молодой зелени, лишь подчеркивал всю глубину цвета. Сияли перламутром пуговицы, каждая — со злотень величиной. И на фоне этакого великолепия чуть широковатые, мешковатые брюки со штрипками, гляделись бедновато.
Пан Штефан поспешно пригладил взъерошенные волосы и поклонился.
Руки при том он спрятал за спину и в замок сцепил, а потому поклон, несмотря на всю серьезность доктора, показался несколько… шутовским?
— Рад лицезреть в обители смерти, — впрочем, голос пана Штефана остался по-прежнему заунывен, взгляд — преисполнен печали, и это несколько успокоило Себастьяна. — Деву столь трепетно-юною…
Ну тут он несколько переборщил.
Себастьян окинул хольмку взглядом, убеждаясь, что трепетности в ней за последние полчаса не прибавилось, да и юною считать ее было поздновато.
— И я рада встрече, — девица протянула руку, и пан Штефан с преувеличенным восторгом ее облобызал.
— Привыкайте, — Себастьян надеялся, что это прозвучало вполне дружелюбно. — Пан Штефан, извольте вернуться в сознание?
— Что есть сознание, как не иллюзия нашего понимания мира…
…а ведь не пьет. Совсем не пьет. Но отчего-то ныне данное обстоятельство Себастьяна не радовало. Лучше бы, право слово, пил, нежели увлекался этой доморощенною философией.