С трупами у ней всегда получалось общий язык находить. Они, в отличие от живых, не пакостят…
…губы…
…ногти…
…а вот это уже интересно…
— Свет, — потребовала Катарина, и по слову ее вспыхнул белый резкий свет, который заставил зажмуриться. Но стоило открыть глаза, дождаться, когда исчезнет мельтешение мошек, и… да, она не ошиблась.
Ногти.
Губы.
Корень языка… и на зубах характерный налет имеется, на тех, которые настоящие. Фарфор-то материя неживая…
— Отсроченное проклятье, — Катарина с преогромным удовольствием отметила, как выражение лица князя изменилось.
Он подобрался.
И ощутимо напрягся. И даже улыбка его померкла будто бы. Впрочем, ненадолго.
— Вы уверены?
Этого вопроса Катарина ждала. И да, она была совершенно уверена, хотя, конечно, странно было обнаружить отмеченного «блаженным сном» именно здесь. Впрочем, возможно, это какой-то местный аналог.
— Смотрите, — она раскрыла рот покойнику, и смешной доктор поморщился. — Видите?
Князь не побрезговал наклониться.
— Что именно я должен увидеть?
— На задних зубах налет, такой… розоватый…
— Розоватый, — повторил князь и наклонился еще ниже. — И пахнет розами… как-то я раньше не встречал покойников, от которых бы розами пахло. Это вообще нормально?
— Что есть нормальность? — отозвался доктор, закрывая лицо платком. — Каждый из нас мнит себя нормальным, однако же каждый безумен по-своему…
Катарина плечами пожала: странные все-таки познаньцы люди. Вот Судорский, с которым она работать любила, да и он Катарину жаловал больше прочих следователей, что стало еще одной причиной для нелюбви, подобного себе не позволял. На работе он говорил исключительно о работе.
По делу.
Этот же…
— Понятно, — княжий хвост дернулся. — Налет, стало быть…
— Он появляется еще при жизни, этаким привкусом. И после смерти исчезает в течение нескольких часов. Еще обратите внимание, белки глаз тоже отсвечивают розовым… ногти, — Катарина взяла мертвеца за руку, отметив про себя, что рука эта мягкая, ухоженная. И ногти подпилены аккуратно. — Кайма у лунки… и вот вокруг губ еще отчетливо виден след. Его называют «поцелуй смерти».
— Романтичненько, — князь руки покойника разглядывал с преувеличенным вниманием. — Значит, проклятье… и ваше…
— Наше?
— У нас, сколь я знаю, подобного нет. То есть, проклятия, конечно, существуют, но… пан Штефан, коль уж вы все одно только страдать способны, сходите, будьте ласкавы, за ведьмаком. И кофейку там попейте… чайку… за чайком, оно, знаете ли, страдается удобней.
Пан Штефан поджал губы.
И вид у него сделался до крайности обиженный.
…а Судорский наглеца, который бы посмел этак вести себя в его, Судорского, владениях, мигом бы на место поставил. Но то Судорский, а этот… платочек сложил, бутоньерку поправил.