Князь очень молод.
И это хорошо, как сказал Хелег. Страну давно пора было встряхнуть. Прошлые Князья, конечно, работали во благо Хольма, однако понимали это благо весьма своеобразно. Они боялись нового, не замечая, что вся страна погружается…
…нет, не об этом надо думать. Вряд ли ее позвали затем, чтобы провести разъяснительную беседу по девятой директиве…
— Тобой интересовались, — торжественно произнес Харольд.
Он пожевал верхнюю губу, и белесые усики встопорщились. Катарина промолчала.
— Не спрашиваешь, кто? Правильно… зачем тебе… ты и так знаешь.
— Не знаю.
Легкое недоверие, мол, мы-то свои, чего уж вид делать. А она не делает. Она не знает. Догадывается.
— Особисты просят временно перевести тебя, да… — он вытащил из портсигара папироску, помял, смахнул табачную крошку с сукна. — Просят, понимаешь ли… оказать содействие… если ты не против.
Он тоненько хихикнул и глазом подмигнул. Мол, мы-то понимаем, что глупцов, которые этакой просьбе противится станут, во всем Хольме не сыскать.
— Рада служить, — тихо произнесла Катарина.
— От и замечательно… от и чудесно… тогда садись, пиши рапорт о временном переводе…
Писать пришлось под пристальным недобрым взглядом. Ощущение не из приятных. Катарина не могла отделаться от мысли, что Харольд Ухгвардссон неким неизвестным ей и современной науке Хольма способом все же сумел заглянуть в ее голову. И увиденное там ему категорически не понравилось.
…но если ее переводят, пусть и временно…
…не означает ли это…
Означало.
Экипаж ждал.
И не просто экипаж, но собственный Катарины.
— Я слышал, что вы окончили курсы вождения, — заметил Нольгри Ингварссон, который удобно расположился на втором сиденье. Кожаный шлем с очками несколько выбивался из общего строгого стиля, присущего как дознавателем в целом, так и ему в частности. — Поэтому взял на себя смелость отпустить водителя. Справитесь?
Катарина только и смогла, что кивнуть.
Самоходные экипажи только-только пошли в производство, хотя поговаривали, что придуманы они были давно, но предыдущий Князь в силу некоего личного предубеждения — увы, и в них остается много человеческого — счел изобретение неперспективным.
— Кстати, мне интересно, почему из всего Управления, в котором насчитывается без малого полторы сотни сотрудников, на курсы отправили вас и еще… этого… как его… — Нольгри Ингварссон щелкнул пальцами. — Баранчикова?
Экипаж на двоих.
Из новых.
Те, на которых Катарину учили, были попроще. Погрубей. Ящики на колесах, так ей показалось в первый раз. Тугие в управлении. Неудобные. И медлительные.
…а почему она? Потому что никому больше не хотелось ехать в другой город на месяц. Жить в бараке-гостинице. Слушать нудные лекции о повышении трудовой дисциплины и эффективности работы. Нет, были и лекции, и барак с комнатой на восьмерых. Для Катарины, единственной женщины — вот уж сомнительная честь — нашлась махонькая каптерка с топчаном. Уступил за малую плату местный дворник.