Сомнительная похвала.
Она не была обычным человеком.
— Возможно, в любом ином случае мы бы действительно не стали привлекать… посторонних.
Не оговорка.
И пауза перед этим словом заметная, подчеркивающая, что сейчас, несмотря на все благорасположение, Катарина именно посторонняя.
— Но обстоятельства сложились так, — продолжил дознаватель, — что ваше содействие сочтено… необходимым.
Даже так?
Не просто уместным, а необходимым?
Не потому ли, что она, лучше других, поняла Кричковца? Или это только гордыня… гордыня — опасное чувство.
— Чайку не желаете ли? — Нольгри Ингварссон подвинул массивный телефонный аппарат и трубку поднял. — Любочка, пусть принесут чайку. Два стакана. И да, конечно, дорогая… девочку надобно подкормить. Бледненькая. Худенькая… станут говорить, что мы кадры не бережем…
Чай подали быстро, и минуты не пошло. Дверь открылась, и показалась женщина в белом накрахмаленном переднике. На шлейках его белыми крыльями топорщились накрахмаленные воланы. Светлые волосы эта женщина заплетала в косу, а косу укладывала на голове кругом. И над кругом этим короной возвышался белый же колпак.
Лицом она была розова.
Телом — сдобна.
В руках держала массивный поднос, на котором покачивались, но не опрокидывались, два стакана в луженых подстаканниках. Имелась и сахарница комплектом, и блюдо с бутербродами.
— Это наша Любочка, — Нольгри Ингварссон поспешил подняться. — Сюда, дорогая… самый ценный сотрудник во всем управлении…
От похвалы Любочка зарделась.
Но кивнула и кивок этот вышел величественным, будто бы меньшего она и не ждала. Катарину удостоили придирчивого взгляда. И она живо ощутила свою… никчемность?
— А что? Дознавателей тут пять этажей, а вот Любочка одна-единственная… на всех… она про каждого знает, как тот чай пить изволит, с сахаром или без. И сколько ложек. И с чем бутерброд предпочитает, и вообще, какие привычки у человека… это талант.
— Приодеть бы ее, — молвила Любочка баском. — На такую и не всякий кузнец посмотрит, не то, что князь…
— Только вот порой говорит многовато, но это только со своими…
Какой князь?
При чем тут князь?
Катарина с ужасом подняла взгляд, убеждаясь, что единственный Князь, ей ведомый, никуда не исчез и с прошлого раза не переменился. В сером военном кителе, строгий ликом…
…справедливый, говаривали.
…но и прошлых всех справедливыми называли, а теперь в газетах время от времени появлялись статейки, что, мол, случались порой на местах некоторые…
Любочка удалилась.
Чай остался.
И Нольгри Ингварссон протянул Катарине подстаканник, а также блюдце с бутербродами.