Жадно смотрел.
И ноздри его раздувались.
И в какой-то миг Катарине вдруг показалось, что дознаватель не выдержит. Бросится. Сомкнет худые белые руки на ее шее… сдавит…
Она отвела взгляд.
— К кому? К начальнику, который спит и видит, как от меня избавится? К Вересковскому… он редкостная сволочь… Баранчиков безобиден…
— Кричковца тоже казался соседям безобидным. Молодой парень. Тихий. Скромный. Чертежник. Разряд по шахматам. Что в таком может быть опасного?
Да.
И нет.
И все равно она не понимает.
— Почему они? Не другие. Вы ведь сказали, что пять сотен… вы…
Она прижала платок к носу и запрокинула голову. Кровь вдруг хлынула потоком. И виски сдавило, будто голова Катарины вдруг оказалась в тисках. Одно движение, и лопнет эта голова…
— Хороший вопрос… вы взяли Кричковца. Приступили к допросу… правильно. И вот… — он раскрыл папку. — Стенограмма… кстати, что интересно, ваш отчет. Тогда их дублировали и отправляли в Особый отдел. Так… имя… возраст… вот… «думаешь, самая умная, сучка?» Простите, цитата, так сказать. «Взяла меня и героиня? Хер тебе. Ты и половины не поняла и не поймешь, если я не скажу. А я подумаю, сказать ли тебе о нем…»
Катарина нахмурилась.
Ей казалось, что она помнит каждое слово.
Каждую фразу.
Все допросы, которых было… да сотни были, утомительные, выматывающие и морально, и физически. Она возвращалась обессиленной, несчастной и слабой, с единственным желанием — лечь и накрыться одеялом с головой, чтобы не видеть, не слышать, только все равно и во сне в ушах продолжал звучать ровный чуть насмешливый голос Кричковца.
— Он… он о других… девочках…
— «О нем», — подчеркнул Нольгри Ингварссон.
— Хельме?
— Если бы он заявил, что действовал во славу Хельма, все было бы чуть иначе… поверьте, Кричковец был отвратительно безбожен… — дознаватель коснулся сложенными щепотью пальцами лба. — Маленькая оговорочка, единственная, пожалуй… и вот интересно, почему? Вспомните, что случилось.
Что?
Первый допрос.
Оба в крови. И Катарину трясет. Ей страшно…
…страшно, потому что она с трудом удержалась, чтобы не пристрелить Кричковца на месте…
…руки трясутся. В горле пересохло. И это мешало говорить. А Кричковец сидел. Расслабленный. Спокойный. С этой своей улыбочкой… он первым и начал разговор.
…жаль, что закончить не успел.
Так он сказал.
А потом добавил:
— Из тебя получилась бы отличная бабочка…
…о нем… когда он это… что было? Имя. Фамилия… возраст… двадцать четыре года… молод… образование… он рассказывал о себе легко и просто, будто шла дружеская беседа, а не допрос.
…а потом…
…потом ее прервали. Кто? Харольд. Вошел, хотя правилами запрещено вмешиваться, но для него правил не существовало, глянул на Катарину и бросил: