— Меня не допустят.
Лизавета давно уж не отличалась прежней наивностью.
— Отчего ж? Вам двадцати пяти нет. Титул имеется, дар тоже. Девичество свое…
Лизавета густо покраснела.
— …вы, смею надеяться, не утратили…
— Но вы же понимаете…
— Я понимаю, что власти желают показать себя с наилучшей стороны, а то в последнее время как-то чересчур уж много расплодилось нехороших слухов. И за конкурсом, который проводится под патронажем Ее императорского Величества, будут наблюдать весьма пристально. А потому отказать вам в первом туре не посмеют… что до остального, то всецело уповаю на ваш ум…
Льстить Соломон Вихстахович умел и любил, здраво полагая, что куда большего от человека можно добиться словами лести, нежели угрозами.
— …и способности, которые вы явили в прочих делах… главное, Лизавета, в политику не суньтесь, грязь там преизряднейшая… а вот скандалы, как понимаете, публику нашу заинтересуют…
…а скандалы будут.
Если уж выставка несчастных георгин не обошлась без оных, что говорить об этаком конкурсе? Лизавета сглотнула. Отказаться? Соломон Вихстахович не выдаст… отправит куда, в творческую командировку, но не выдаст… и пересидеть, а там и вовсе заняться делом иным.
Каким?
Лизавета не знала.
Пока.
Но… она подвинула листочек поближе.
— Нужен будет приличный гардероб…
— Этим займется модный дом Ламановой, — отмахнулся Соломон Вихстахович. — Особое распоряжение… все ж там, — он ткнул пальцем в потолок, — понимают, что возможности у людей разные и не желают превращать конкурс в демонстрацию чьего-то семейного состояния.
— И… что от меня потребуется?
— Ничего особенного, деточка… смотреть, примечать. Писать… тем, полагаю, будет преизрядно… я дам вам почтовую шкатулку… и подумайте вот еще над чем, Лисонька. Газетчиком быть, оно, конечно, преинтереснейшее занятие, но все ж…
— Не женское?
— Не безопасное. Вам ли рассказывать, что порой с нашими утворяют… а вы все ж девица, вам ли в этое грязи ковыряться? А там… поосмотритесь, глядишь, и найдете себе новое занятие.
— Или жениха, — мрачно произнесла Лизавета.
— Или жениха, тоже неплохо… там ведь соберутся многие, да… раз уж цесаревич желание изъявил расстаться с вольною жизнью, то и другие найдутся…
В полупрозрачных глазах Соломона Вихстаховича виделось Лизавете плохо скрываемое сочувствие. Правда, с чего бы ей сочувствовать, когда с долгами она, почитай, расплатилась. И конечно, если бы еще заработать на учебу… дар у сестер имелся, не чета Лизаветиному, вот только одного дара маловато. Небось, места, государством оплаченные, на годы вперед расписаны…