Димитрий фыркнул.
— А это ты зря… одна платочек поднести хотела, самолично вышитый… и узор, что характерно, прелюбопытный. Если бы принял, женился бы…
— Приворотное?
— Именно, но не наше… наши-то меня не возьмут, а вот узор… откуда взяла?
— Выясним.
— Уже выясняют… извини, я уж сам, решил тебя не отвлекать.
— А вторая? — счел нужным уточнить Димитрий. — С полотенцем?
— Почти… носки мне связала. Из собачьей шерсти.
— С узором?
— С ним самым… и главное, почти один в один. Но обе дуры… объявим, что испытание не прошли…
— И заболели с горя, — Димитрий почесал нос. Вряд ли девицы вспомнят, откуда в головы их пришла преудивительная мысль подарить цесаревичу платок. Или носки. И откуда появились узоры… их дразнят.
Намекают будто, что на всякую змею своя отрава найдется.
— Так что там с родами-то? — Лешек лежал, почти не шевелясь, только на щеках его проступили бледные чешуйки. А стало быть, злится.
Весьма злится.
— Было их сперва три дюжины, но многие смуту не пережили. Вот что удивительно, если верить архивам, то силой они обладали немалой. Однако никогда не отличались ни плодовитостью особой, ни жаждой власти…
— Вот это ты зря… папенька рассказывал, что еще как отличались. Он-то тогда с дедом моим, стало быть, рассорился не сам, помогли… у него вроде как невеста имелась. И любил он ее… только она не из древних была, а потому случилось несчастье, сбежала она с офицериком каким-то, замуж за него выскочила. Правда, после клялась, что помутнение нашло, что не знает она, как и почему…
Он поднял руку и поскреб когтем кончик носа.
— Линька скоро, — вздохнул, жалуясь. — Зудит все со страшною силой…
— Терпи.
— Терплю.
— Приворожили?
— Скорее внушили… внушение-то, сколько б ни держалось, а все одно спадает. А отцу другую девицу подсунули… из… как же их… он говорил, а я вот запамятовал. Надо будет уточнить.
— Уточни, — Димитрий тоже глаза прикрыл. Из головы его аккурат девица и не выходила. Их как-то слишком уж много стало, что во дворце, что в Димитрия собственном окружении. И главное, дел-то у него полно, а он об одном думает…
О носике остреньком.
И глазах темных-темных, черных почти, будто опаловых. О волосах рыжих… прядки тоненькие, пружинками завиваются. Потянешь — распрямятся, отпустишь…
…нет, один вред от этой рыжей.
Тут дело государственное, а он…
— Уточню. Папенька еще сказал, что императорской руки они держались только потому, что прямо укусить не могли. Шапка треклятая и клятва крови не давала, а как ни стало императора, то и клятва рассыпалась.
…может, потому и избавились бунтовщики от высочайшего семейства, не пощадив ни женщин, ни детей, ни стариков? Может, подсказали им? Помогли… не прямо, нет. Клятва не позволила бы…