— В монастыре похуже было. Тут хотя бы не дует, — Одовецкая подошла к окну и взобралась на низкий подоконник, уселась, положивши рядышком и еженедельник, и перо дареное. — Надеюсь, никто не храпит.
Лизавета почему-то покраснела.
Она не храпит.
Честно.
Сестры бы сказали и… и вообще ей делить спальню с другими приходилось, пусть в нынешней и с полдюжины кроватей стояло, но одну уже заняла Снежка, которая просто вошла в комнату, огляделась и поставила ридикюль на пол.
Следом и Авдотья явилась.
С ящиком.
В ящике обнаружилась пара револьверов, которые донельзя заинтересовали Таровицкую.
— На заказ?
— А то, — Авдотья достала один и протянула. — Папенька выбирал… на редкость удачные вышли.
Револьвер гляделся махоньким и совершенно несерьезным, этакою игрушкой с перламутровыми щечками.
Лизавета же распахнула шкаф.
В комнате стояло их два, оба преогромные, глубокие и темные, показалось даже, что в этаком не то, что прятаться, жить можно. Лизавета постучала по стенке, прислушалась…
— Тут тайных ходов нет, — заметила Таровицкая.
— А где есть?
Она пожала плечами и ответила:
— Где-то точно есть… дворец — место такое.
— Неспокойно, — Снежка закружилась, руки расправив.
— Вот только здесь нам призраков и не хватало… — пробурчала Одовецкая, повернувшись к стеклу.
— За тобой стоят… — голос Снежкий звучал тихо, и кружилась она с закрытыми глазами. — Идут вереницей, кровью связанные, вьется дорога мертвых, зовет, а уйти не позволяет. Она говорит, что не хотела зла… она говорит, что все должно было быть иначе…
— Кто? — Одовецкая стиснула кулачки.
— Не знаю… у нее твое лицо, а у него глаза пустые… он злой-злой… странно так… такие, как вы злыми редко бывают, — Снежка остановилась, разглядывая Одовецкую с немалым интересом. — Он их всех и держит… а еще другой, который души собирать умеет. Мне их не дозваться, сила не та…
— А что вы тут делаете? — поинтересовалась бледненькая девица, заглядывая в комнату. Она вошла бочком, к стеночке прижимаясь, будто не до конца уверенная, туда ли попала и надобно ли ей было вовсе попадать в место столь подозрительное.
Девица была… знакома?
Пожалуй.
Лизавета вглядывалась в круглое это личико с остреньком подбородком, с глазами преогромными, синющими, пытаясь вспомнить, была ли она средь конкурсанток. Конечно, была, иначе откуда было бы взяться ей здесь? И платье это, и ежедневник знакомый, один в один Лизаветин, и даже коробка с пером такая же, как у других.
Однако…
На память Лизавета не жаловалась, более того, память ее была цепка и крепка, а уж лица-то она и вовсе срисовывала мгновенно, но этого… и какой из Лизаветы тогда газетчик?